Леотир: резкий и дерзкий

Глава 1 — Конец света или начало новой жизни.

Маг внимательно посмотрел на сидящих перед ним девушек.

— Кого вы видите перед собой? Старого, доброго волшебника? Ну… в общем, да. Но таким я был не всегда. Когда-то, семьсот с лишним лет назад, сидящий перед вами Леотир был совсем иной… Резкий и дерзкий. Да плохое было время, кровавое… - немного грустно, явно вспоминая позабытые годы, протянул он.

Подруги переглянулись.

Леотир, погрузившийся на мгновение в собственные воспоминания, произнес:

— Ну что же, слушайте, с чего всё началось… - он погладил бороду и удобно устроившись на стуле начал свой длинный рассказ.

Татьяна, быстро сориентировавшись, незаметно для волшебника включила диктофон на своем планшете.

Возможно, его рассказ мне ещё пригодится и послужит отличным доказательством существования другого, параллельного нашей земле мира, — размышляла девушка. Если, конечно, вернуться домой у нас получится. Да даже если и не получится, уверена, что ни у кого здесь нет ничего подобного — записанный вживую рассказ мага о его жизни. Причём ладно бы,

— Я был еще ребёнком, когда начались великие перемены. Именно оттуда и тянется вся нить дальнейших событий. Конечно, за несколько веков, всего произошедшего в мои детские годы и не упомнишь, но пожалуй, самые яркие моменты, задержавшиеся в памяти, по причине их важности, не забудутся никогда.

Всё, что вы видите сейчас — этот замок в лесу на берегу реки, эльфийская охрана, богатство и уважение, пришли с годами, да что там с годами… веками нажито было. Я никогда не мог похвастать тем, что в роду у меня были князья, богатые торговцы, нет. Может, даже и к лучшему. Все сложности жизни простого люда я испытал на себе лично. Несправедливость судьбы и все её жестокости я познал еще с вот такого возраста… - тут Леотир рукой в воздухе показал, примерно какого роста он был на тот момент, о котором пойдет речь далее. — Лет восемь наверное, мне было, или чуть больше. Знаете, но зато сейчас мне проще общаться с людьми. Я не делю их на бедных и богатых. Проблемы и тех и других мне вполне понятны независимо от состоятельности и я пытаюсь их решать, чтобы всем было хорошо. А мои знания и опыт мага весьма велики, и к моему мнению прислушиваются и даже особо не перечат князья и короли.

Вырос я в деревне, в окрестностях города Константинополя. Времена тогда были сложные. Мы не жили, ясней будет выразиться и точней — выживали. Междоусобицы, войны за власть, борьба за территории и противоречия между православной и католической церковью — никогда ещё религиозные и иные конфликты не приносили людям ничего хорошего. Только упадок и жертвы. Кушать было нечего. Дошло до того, что в лесах даже дичь не водилась, по той простой причине, что ее всю съели. Может, где-то глубоко в лесной чаще, куда человек еще не сунулся, кто-то и водился, но это была большая редкость. В местном пруду вся рыба и даже лягушки перевелись. Ели травы, коренья, да что попадется съедобное, всё, до чего могли дотянуться, ели. Ни о каких сборах урожаев речи тогда и не было. А то, что подпадало под определение урожай, то немногое, чего так не хватало, чтобы людям в деревнях прокормить себя, забирали в столицу. Хотя там-то, в столице, всегда было что покушать, но не каждому было дано там жить. Разбойничество и грабеж в провинции процветали. Но стоит ли рассказывать, что разбойниками и ворами были сами жители деревень, потому что надо было как-то существовать. Возможно, в лесах и были какие-то разбойничьи отряды, но насколько я помню, гуляли с мальчишками и ни разу никого не встречали. А вот в деревне да… Я сам лично участвовал и даже не раз в разграблении обозов. Только не делайте такие удивленные глаза. — добавил Леотир, оправдываясь. — Видимо вы просто не можете понять, какое может быть сильное чувство голода, что уже срабатывал инстинкт самосохранения и человек искал любые возможности, чтобы выжить и прокормить себя, даже будучи ребенком. Я отлично помню, как следующий мимо деревни обоз, остановившийся у нас на ночлег, разграбили местные. Мои детские любопытные глаза видели все. Да что там видели, втихаря, воспользовавшись случаем, сколько смог, столько уволок домой зерна в тряпичной куртке. Темно же было. Кто там разберет? Все стали тащить, а я чем хуже? Вот оно то состояние, когда хочешь жить, знаешь, что делать так нельзя, но вопреки всем правилам идешь и делаешь. Думаете, попало тогда от родителей? Нет! Боялись они лишь за то, чтобы никто не видел, что я зерно упер. А то людская молва до добра не доведет. Сами понимаете, это и раньше было и сейчас. Только дай повод, а уж какие грехи приписать и за что осудить, найдут, без всяких разборок. А там казнь… И как только не изощрялись, чтобы запугать богопослушный народ. Хотя, что там говорить… церковь простой люд осуждала за грехи, но воровали сами от этого не меньше, просто действовали под прикрытием и были вроде бы ни при чем, а при удобном случае, для показательных выступлений народу своих же «снабженцев» и сдавали. Знали, что сегодня этого казнят, народ попугают, а завтра другой такой «снабженец» появится, боящийся гнева божьего и старающийся быть поближе к церкви, чтобы уж точно попасть в описываемое всем благодатное место после смерти. Всех держали в страхе, что будет кара небесная. И случилась таки на беду эта «кара», только сказочные боги здесь были не причём.. — Леотир бросил взгляд в окно, немного покачал головой и продолжил:

— В те времена, по всей земле происходило что-то невероятное. Землетрясения одно за другим, возникали в разных точках земли. Было уничтожено большое количество построек. Вами упомянутый Византийский храм, тоже разрушился в те времена. Но я об этом узнал так, мимоходом, когда приехал и обосновался в этой местности. А там, где-то в деревне у Константинополя, я об этом знать конечно же не мог, да и маленький был, своих впечатлений хватало и не до размышлений и катаклизмов было. Но если бы землетрясения были единственным природным явлением! Нет же… в то время, где-то на островах в далёком океане, проснулся очень мощный вулкан, как мы выяснили сотни лет спустя. Опять же говорю, забегая вперед, тогда моим детским глазам предстала такая картина — небо постепенно стало темнеть. Никто не знал тогда, что произошло и не мог объяснить. В деревне были люди, знающие грамоту и счёт, но только их они и знали… Тогда ведь что давали школы в Константинополе — только обучение письму, простому счёту да закону божьему. А глубоких познаний об устройства мира не было. Поэтому, когда всё небо заволокло тьмой, посыпался чёрный пепел и все забегали в панике. Было страшно, за себя страшно, за своих родных и близких людей. Можете себе представить, несколько дней было темно как ночью! Ох, как тогда церковники начали всех стращать! Они говорили, что пришёл конец света и мы все вымрем. Это, мол, всё кара за наши грехи. Я думаю, что они и сами не могли объяснить происходящего. Такого никогда не было — по рассказам моих родителей и даже бабки знахарки. Испуганный народ тогда начал что было мочи, посещать службы в церкви, молиться богу и сознаваться во всех своих грехах. Помню, как меня маленького, родители тоже заставляли идти молиться. Ох и нудное это было занятие, особенно когда не понимаешь, для чего это всё. Мне потом не раз они припомнили это украденное зерно, но так, больше для порядка и я понимал, что на кого-то надо было свой гнев выпустить. А я вроде как сын и приму все… Вот и выпускали. Да я сильно и не обижался, кое-чего понимать стал, хоть и ребенком был.

Конечно, постепенно чернь в небе рассеялась, но серость осталась. Мы лишились солнца на год, а может даже и чуть больше. Можете себе представить? Думаю что нет. Конечно, было заметно, когда день, а когда ночь, но днем было серо, мрачно, как перед бурей и было ощущение, что мы в какой-то емкости, в которой заткнули наглухо пробку. Вся эта серость очень сильно давила на глаза. Я помню, что даже будучи ребенком, я тогда постоянно мучился от головных болей. Вскоре наступил сезон длительных дождей. Это были какие-то нескончаемые ливни, которые могли продолжаться неделями. Дожди иногда шли не обычные, а кислотные, как мы поняли годы спустя. Невозможно было выйти на улицу без укрытия и обуви. Нельзя было сказать, что капли прожигали кожу. Это было бы слишком. Просто если попасть под такой дождь, то на коже потом появлялись красные пятна, что-то вроде легких ожогов. И если без шапки или капюшона окажешься под таким дождём, то волосы могли вообще выпасть. Хорошо, что такое было непостоянно. Вокруг всё, что еще могло расти, желтело и гнило. Земля была сырая и превратилась в жижу. Ни о каком урожае и речи не было. Без солнца, на вечно сырой земле, практически ничего не росло. Даже сорняки и те пропадали.

Именно в этот сложный момент жизни людей, религиозники активизировались. Они, изображая себя провидцами, и якобы говорящими с какими-то мифическими созданиями, обещали людям, что скоро появится солнце. Надо молиться, верить в бога и лишь истинно верующие останутся на этой земле. А все грешники попадут в ад, и этот конец света случился по их вине. Это небесная кара человечеству. Сейчас всем дается испытание природой, через которое пройти удастся лишь немногим, избранным и истинно верующим. Только вот они почему-то себя считали именно теми, кто обязательно доживет до того момента, когда очистится небо от пепла и снова будет солнце, еда и пиршество на весь мир. А пока вы, грешники, не преклоняетесь перед богом и не осознаете все свои грехи и не исповедуетесь, получайте кару небесную, пришел конец света и вы отправитесь в ад! Если бы люди были образованы, может кто-то и смел бы им возразить. Но напуганные происходящим, все затаились и чуть ли не в уста заглядывали всем церковникам. А те и рады были стараться. Надо же было держать свой авторитет и знать, как управлять в большинстве своем, необразованной толпой.

Позже в книгах я прочел, что в северных широтах были сильнейшие морозы, и голод. Вы только вдумайтесь, люди умирали целыми деревнями, да что там деревнями — городами. Их даже хоронить было некому и некогда. Те, кто мог, спасая себя и свои семьи, бросая дом, все что нажито, бежали на юга. Но доходили не все. Население земли тогда подкосило так, что до сих пор, по прошествии уже нескольких сотен лет, живя в общем-то, в благополучном ныне мире, восстановить численность населения особо не удалось. Шутка ли? Все население на земле у нас сосредоточено в южных широтах. Можете себе представить, все население планеты! Даже тех, кого мы называем жителями севера, они далеко не относятся к таковым.

И вообще, это только было начало всех бед… но пока вернусь к своему детству. Из-за отсутствия солнца, у нас тоже стало холодно. Помню, как рассматривал замерзшие лужи и колотил по ним палкой.

Естественно, холод и голод настолько подкосили силы людей, что они стали болеть и умирать. Сначала местных оплакивали и хоронили, но когда стали умирать целыми семьями, уже никто никого не то что не оплакивал, даже не хоронил. Боялись заразиться и проследовать за ними же в иной мир… Повсюду стоял смрад. Единственные, кто на всем этом начал плодиться в огромных количествах, так это крысы. Хотя, оголодавшие люди и крысами не брезговали.

Именно тогда, в эти сложные времена, появилось первое детское потрясение, которое перевернуло мое отношение к миру с ног на голову или наоборот, понимайте как хотите. Возможно, вы вспомните Татьяна наш разговор, когда я интересовался, почему вы пошли учиться на фармацевта. И был ли у вас в роду кто-то из лекарей? Так вот, вопрос я задал неспроста. Дело в том, что родители мои к знахарству никакого отношения не имели, а вот бабушка моя, мамина мама, та да… Она была знахаркой. Порой больных людей, совершенно безнадежных, на ноги ставила. За что ей были благодарны, но вот церковь на это все смотрела иначе. Тогда католики как раз рьяно пытались доказать свое превосходство и все эти инквизиторы.. — Леотир замолчал, глотнул чай, потер нос и продолжил. — Ее обвинили в том, что она ведьма и применяет колдовство, которое в те времена причисляли демонологии. Чтобы показать людям, как они борются с колдунами, на глазах у всей деревни, её сожгли. Я не мог на это смотреть и помню, что тогда убежал. Я даже плакать не мог, стоял ком в горле. Это сложно было передать. Человек людей лечил, а они с ней так. Стояли все и смотрели, как она в муках сгорает. И этот лысый инквизитор со своим орлиным носом… Так хотелось чтобы он тоже умирал корчась в муках… Я после произошедшего ни с кем не мог разговаривать, просто замкнулся в себе. Внутри кипела злость. Мне хотелось пойти и самолично убить всех этих попов и инквизиторов. Я тогда лишь запомнил имя этого подлеца — Грым, чтобы вернувшись уже подросшим, отомстить ему за содеянное.