Лепестки на ветру
Шрифт:
Мегги не нарушила обещания и вела себя с Рейфом так, что он и сам поверил, будто у них роман. Платье из кораллового шелка настолько ладно облегало фигуру, нежно лаская ее тело, что ему чертовски хотелось последовать его примеру. Едва она поднимала на Рейфа подернутые поволокой глаза, как бы невзначай прикасалась к нему, он с трудом сдерживался, чтобы не увести Мегги куда-нибудь в укромный уголок, подальше от чужих глаз. Будь на ее месте другая, давно бы уже сделал это. Но он боялся оказаться смешным, в который уже раз напоминая себе,
Почувствовав, что ему необходимо успокоиться, Рейф заметил, что в их на первый взгляд беспорядочном перемещении была на самом деле система. Мегги выбирала маршрут так, чтобы они оказались поближе к высокому военному в форме полковника прусской армии.
Мужчина стоял в гордом одиночестве, прислонившись к стене. Волосы его, светлые словно лен, при свечах казались седыми. Полковника можно было назвать красивым, если бы не брезгливая гримаса на лице. Казалось, пруссак презирает здесь всех и вся. Изредка он кивал то одному, то другому, но ни с кем не вступал в непринужденную беседу.
— Это Ференбах? — тихо спросил Рейф.
— Да, — ответила она, обернувшись. Их губы почти встретились, и Мегги, вспыхнув, отшатнулась.
Словно не заметив этого неосторожного, не укладывающегося в их сценарий жеста, Рейф спросил:
— Ты его знаешь?
— В общем-то нет. Мы были представлены друг другу, но его редко можно увидеть на подобных сборищах. Сегодня он пришел только потому, что бал дается в честь маршала Блюхера.
— Полковник Ференбах? Как приятно вновь с вами встретиться! — радостно воскликнула Мегги, когда они оказались вблизи гордого военного. Протянув ему руку, она представилась:
— Я графиня Янош. Мы с вами познакомились на военном смотре русских, вы не помните?
По всей видимости, полковник не помнил об этой встрече, но руку все же вежливо поцеловал. Подняв глаза и увидев в глубоком декольте платья то, что Мегги столь умело подчеркнула нарядом, он несколько растаял. Рейф был рад: Ференбах — настоящий мужчина.
Мегги представила своего спутника, и полковник отвесил ему вежливый поклон. От льдисто-серых глаз Ференбаха повеяло холодом. Рейф невольно по-, ежился. Этот человек и в ад пойдет с высоко поднятой головой и ни перед кем не согнет спину.
Мегги посмотрела вокруг, стараясь отыскать взглядом маршала Блюхера.
— Должно быть, служить такому полевому командиру, как ваш маршал, высокая честь. Равного ему не найдешь.
— Вы правы, — ответил полковник. — Маршал Блюхер — храбрый солдат и человек чести. Уловив подходящую тему, Мегги продолжала.
— Жаль, что его роль в битве при Ватерлоо еще недостаточно оценена. При всем мастерстве Веллингтона никто не мог бы поручиться за исход, не подоспей ему на помощь маршал Блюхер.
Рейф забеспокоился, как бы Мегги, увлекшись, не перегнула палку, но опасения были напрасны: Ференбах смотрел на нее с явным одобрением.
— Вы все очень верно чувствуете, графиня. Веллингтон раньше ни разу не встречался с императором, так что вполне возможен был и другой исход: победа императора, а не поражение.
Рейф почувствовал, что его гордость и патриотические чувства задеты. Веллингтон ни разу не проигрывал сражений, битва при Ватерлоо была практически выиграна к тому моменту, как Блюхер, уже около семи вечера, появился на поле брани. Однако мудро предпочел промолчать.
Мегги между тем продолжала расточать комплименты военному гению Пруссии.
— Говорят, будто Блюхеру доложили, что ему все равно не поспеть вовремя и даже не стоит пытаться.
— И это правда, — ответил полковник, как бы снова возвращаясь к жизни, — но маршал отказался слушать эти речи. Больной, он предпринял марш-бросок и сдержал данное Веллингтону слово. Ничто — ни небеса, ни преисподняя — не могло его сдержать.
— Вы были с ним?
— Да Мне выпала эта честь. Маршал — настоящий мужчина, человек слова, — полковник запнулся, глаза его блеснули холодным огнем, — не то что эти лживые французские сволочи.
Мегги пожала плечами.
— Не стоит всех французов стричь под одну гребенку. И среди них есть люди чести.
— Неужели? Имея короля, предавшего собственный народ, бежавшего из собственной столицы и пробравшегося назад в поезде союзников? С предводителями типа перевертыша Талейрана?
Гнев полковника набирал обороты. Голос его буквально звенел от злости.
— Франция встала за корсиканца, вернувшегося с Эльбы, и заслуживает возмездия. Земли ее нужно поделить между другими нациями, народ должен получить по заслугам, само слово «Франция» надо стереть с карты Европы.
Рейф был поражен силой ненависти полковника к французам Пожалуй, он и вправду представлял опасность с его неуемным желанием стереть в порошок любого вставшего у него на пути француза.
— Ну разве человечество ничему не научилось за последние две тысячи лет? — мягко возразила Мегги. — Неужели наш удел — вечное мщение и неспособность прощать?
— Вы — женщина, — презрительно пожав плечами, сказал полковник. — Женщины в подобных вопросах не разбираются.
Решив, что он и так долго молчал, Рейф вмешался в разговор:
— Я здесь — сторона нейтральная, но и я согласен с графиней в том смысле, что вендетта — не лучший выбор. Унизить оппонента — все равно что нажить себе смертельного врага. Разумнее помочь ему подняться и тем самым сохранить его достоинство Ференбах перевел пронизывающий взгляд на Рейфа — Вы, англичане, помешались на своей спортивной чести и правилах справедливой игры, — с сожалением произнес он. — Но то, что хорошо для бокса и гольфа, не всегда подходит к войне. Французы помогли моему народу узнать, что такое грубость и варварство, и мы прекрасно запомнили преподанный урок. Были бы вы столь беспристрастны, если бы сжигали вашу землю и убивали членов вашей семьи?