Лепестки на воде
Шрифт:
— Я хочу есть, — вдруг объявил Эндрю, переходя к другим, более важным вопросам.
— Вечно ты голоден. — Гейдж шутливо ущипнул малыша за крохотный носик.
— И я тоже, — подхватила Шимейн, коснувшись плеча мужа.
Он запечатлел на ее губах краткий, но многообещающий поцелуй.
— Такое угощение тебя устроит, дорогая?
Обняв обеими руками мужа, Шимейн приподнялась на цыпочки и поцеловала сначала розовую щечку Эндрю, а затем — горячие улыбающиеся губы Гейджа, и с сияющей улыбкой объяснила:
— Какими бы сладкими ни были ваши поцелуи, нам с Эндрю необходимо более существенное угощение, пока мы с голоду не
Рассмеявшись, Гейдж подозвал Ремси:
— Моя семья проголодалась. Не могли бы вы заложить карету, дружище?
— К вашим услугам, милорд. — Его друг отвесил новобрачным поклон и вышел к повозке.
В таверне «Уэтерберн» вся компания насладилась сытным обедом с вином и многочисленными тостами. Но Гейджу не терпелось поскорее вернуться домой, и он торопил гостей. Наконец Гейджу, единственному трезвому мужчине во всей компании, удалось собрать гостей и родных и отвезти их к причалу.
На обратном пути из Уильямсберга Гейдж попросил лодочника остановиться у коттеджа Филдсов и оставил у них Эндрю. Мальчик был рад поиграть с Малькольмом и Дугласом, а его мать и отец — побыть дома вдвоем. Узнав о планах Гейджа несколько дней назад, Ханна сама предложила взять Эндрю, и его отец охотно согласился. На прощание Ханна с улыбкой вручила новобрачным корзину со снедью, понимая, что сейчас им не до стряпни.
— Значит, даже голод не выгонит вас из постели, — пробормотал Ремси на ухо Гейджу после того, как он поблагодарил Ханну за свадебный подарок. С притворно невозмутимым видом разглядывая грубо оструганные балки потолка, Ремси покачался на каблуках. — Пожалуй, приду на работу пораньше — может, что-нибудь подсмотрю…
Устремив возмущенный взгляд на помощника, Гейдж предупреждающе прошипел:
— Имей в виду, если замечу, что ты вертишься возле моего дома, ты об этом пожалеешь! Шимейн принадлежит только мне, и я никому не позволю нам помешать, ясно?
Ремси с задумчивым видом поскреб ногтем подбородок, пряча в густых усах улыбку.
— Грозишь?
— Понял, значит, для тебя еще не все потеряно, — усмехнулся Гейдж.
Прощаясь, Гейдж крепко обнял Эндрю и поцеловал его.
— Веди себя как следует, Энди, и слушайся миссис Филдс, — предупредил он. — Я приеду за тобой в понедельник утром.
Когда Гейдж отошел, чтобы поговорить с Ханной, Шимейн заключила малыша в объятия.
— Я буду скучать по тебе, Энди.
Рассмеявшись, Эндрю обнял ее в ответ и тут же побежал к друзьям, хвастаясь:
— Шимейн — моя мама! Так сказал папа!
Ханна обратилась к Гейджу:
— По-моему, вам с сыном несказанно повезло: он обрел мать, а вы — жену.
— Я уже отчаялся найти женщину, которая удовлетворяла бы всем нашим требованиям, но Шимейн с честью выдержала испытание, — с гордостью ответил Гейдж. Подозвав жену, он притянул ее к себе и с улыбкой взглянул в искрящиеся изумрудные глаза. — Не знаю, чем я заслужил такое счастье, Ханна, но Шимейн полностью оправдала все мои ожидания.
Шимейн с нежностью провела кончиками пальцев по щеке мужа.
— Даже если бы у меня был выбор, я не согласилась бы расстаться с тем, чем научилась дорожить.
Восхищенный ее словами, Гейдж не смог подобрать названия странному, завораживающему чувству, которое прочел в ее сияющих глазах. Вспомнил только, что такое же выражение часто видел в голубых глазах Виктории в минуты блаженной истомы после утоления желания.
Глава 15
Когда свадебная процессия прибыла к дому Гейджа, он подхватил жену на руки и, предоставив своим спутникам помогать Мэри-Маргарет, бросился в дом. На минуту оставшись наедине с Шимейн, он прижал ее к себе и поцеловал со всей страстью, нараставшей в нем с субботнего бала. Шимейн ответила на поцелуй, но тут на веранде послышались шаги и громкий голос Ремси, восторгающегося красотой вечера — несомненно, столяр желал предупредить новобрачных. Шимейн и Гейдж с трудом разжали объятия и встретили вошедших гостей. Осыпав молодоженов ливнем пожеланий и подарков, гости вскоре разошлись. Гейдж и Шимейн остались вдвоем.
— Иди ко мне, — хрипло позвал Гейдж, вновь привлекая к себе Шимейн. Стараясь не задеть ладонью заживающую рану на ее боку, он обнял ее за талию и прижал к себе, наслаждаясь прикосновением женственного тела. В теплом свете лампы он неторопливо впитывал взглядом опьяняющую красоту ее лица. Медленно, не спеша склонился к ее податливым губам и принялся ласкать их в томном, бесконечно-длинном поцелуе — дерзком и настойчивом, и вместе с тем молящем и соблазнительном. Сдержанность Шимейн быстро улетучилась, и с нарастающей страстью она ответила мужу. Их языки соприкасались, ладонь Гейджа скользила по бедру Шимейн, она чувствовала, как набухли ее соски, прижатые к груди Гейджа.
Наконец Гейдж поднял голову, не сводя жадного взгляда с тонких черт лица Шимейн.
— Ты не представляешь себе, как часто я мечтал схватить тебя в объятия и целовать! Меня влекло к тебе с первого вечера, с тех пор как я увидел тебя стоящей в кухне у стола. Тогда я понял — я не выдержу семь долгих лет твоей службы, ни разу не прикоснувшись к тебе. Я медлил только до тех пор, пока не решил, что ты согласна стать моей женой.
— Хотите, я открою вам тайну, мистер Торнтон? — лукаво улыбаясь, прошептала Шимейн. — В первый же вечер, когда вы вошли в дом и стащили через голову рубашку, воспоминания о Морисе дю Мерсере начали бледнеть и исчезать.
Гейдж удивленно склонил голову набок.
— Неужели?
— Видите ли, сэр, любая женщина сочтет вас неотразимым, — пробормотала Шимейн.
— Пока ты опережаешь меня.
Теперь пришла очередь Шимейн недоуменно воззриться на него.
— В чем, сэр?
— Я еще не видел вас обнаженной, мадам, а мне, признаться, не терпится.
— Но когда вы убили змею, под полотенцем на мне ничего не было, — возразила она.
— Я заметил, — улыбнулся Гейдж. — Но полотенце было не таким мокрым, как бы мне хотелось, и я решил, что оно дразнит меня, прикрывая… — Он провел кончиком пальца по соску Шимейн. Ее мгновенно бросило в сладостную дрожь, дыхание стало сбивчивым и частым. — Меня неудержимо влекло к тебе — и в тот вечер, и много раз потом…
Шимейн припомнила, как светились глаза Гейджа. Мысленно она вернулась к первому уроку стрельбы, когда желание вспыхивало в ней при каждом прикосновении Гейджа.
— А я радовалась, что вы не умеете читать мысли.
— Почему, милая?
— Вы пришли бы в ужас, узнав, о чем я думаю.
— Мне остается только порадоваться, что вы не знали мои мысли, мадам — иначе вы сочли бы меня похотливым негодяем.
Шимейн тихо засмеялась и потерлась лбом о его подбородок.
— Хотите есть? Ханна превзошла себя, готовя угощение для нас.