Лепила
Шрифт:
«Ничего себе утро!»
– Что они хотят?
– Как всегда: деньги, два миллиона евро, и коридор до Стокгольма.
– А почему до Стокгольма?
Коновалов пожал плечами. Я потихоньку приходил в себя:
– А чем, собственно, я могу?..
– Как чем? Ты же профессионал по работе с разным неадекватом. Нужен переговорщик, надо убедить этих отморозков отпустить людей, там больше сотни пассажиров! А дальше – дело техники. Нас всех подняли по тревоге. Аэропорт оцеплен, спецназ на низком старте. Сам Левашов, главный фээсбэшник, распорядился
Я посмотрел на майора с чувством неоплатного долга.
– А штатный переговорщик? Я слышал, есть такие…
– Нету, вчера убыл куда-то в командировку, как назло, именно сейчас. Давай собирайся, поехали. Бандиты дали два часа.
– Давно?
– Что давно?
– Дали давно? Сколько осталось?
– Точно не скажу… Но в любом случае – цейтнот.
– Зачем было приезжать? – Недовольство нежданным визитом все еще не покидало меня. – Нельзя по телефону, вдруг я не один?
– Ну ты даешь, – хмыкнул майор. – Что я скажу: Сергей, бери такси, приезжай, у нас ЧП? А вдруг не дозвонюсь? А насчет любовницы… – Он на всякий случай заглянул через мое плечо, – я тебя знаю: ты не из этих. После Людмилы…
– Ну, ладно, хватит. Сколько террористов – удалось установить?
– Я уезжал – не было известно. Бригада на месте работает. Доклад – лично замминистра.
Я прошел на кухню, взял чайник.
– Есть будешь?
– Да какое есть?! Некогда!
Да, это я сглупил. Сплю еще. Цейтнот! Обойдемся водой. Кстати, стакан теплой воды натощак сразу же после пробуждения – очень полезная вещь. Японцы, например, поголовно следуют этой привычке, потому, наверное, и живут так долго. Вот перейду на воду и проживу сто лет!
Наскоро умылся, оделся. Захлопал кухонными шкафами в поисках сигарет. Вот еще привычка. Хм, я тоже заложник. Все собираюсь бросить и – никак.
Значит, сто лет не получится…
Оглянулся в прихожую: Володя делал вид, что разглядывает настенный календарь…
В кабинке лифта я немного замешкался. Коновалов быстро вдавил цифру «один», лифт со скрипом поехал вниз.
Со мной такое бывает: делаю одно, а мысли работают в совершенно другом направлении. Нет, если нужно сосредоточиться, я действую безукоризненно. Но сейчас, заходя в кабинку лифта, я мысленно был уже там, на аэродроме, в гуще событий; я уже придумывал, как влезть в душу этим негодяям, какой метод выбрать.
Майор продолжал информировать:
– На видео из терминала ничего подозрительного, все чисто. Личный досмотр тоже – без эксцессов. Может, блефуют, а может, и нет – черт их знает…
Мы сели в машину, немного попетляли по пустым улицам и выскочили на Ленинградку. Погнали, нарушая правила. После знаменитых «Ежей» свернули направо. Я окончательно проснулся, начал мыслить ясно и логично:
– Деньги наличными?
– Нет, конечно. На счет.
– Самолет?
– «Боинг-737», компания «Аэрофлот – Российские авиалинии»», рейс до Санкт-Петербурга.
– Потребуется быстрый доступ в Интернет и компьютерщик экстра-класса.
– Уже на месте. Зовут Влад. Самый продвинутый, к тому же хороший знакомый Левашова. – Коновалов усмехнулся, на секунду отвлекся от дороги. – Мы этого Влада недавно в разработку брали: он было непотребные сайты стал штамповать. Ну, мы его и прихватили. Дошло до ФСБ, там его Левашов и обработал. Теперь они лучшие друзья…
В предутренних сумерках широкая лента темно-серого шоссе напоминала стремительно мелькающую кинопленку.
Гудки, гудки…
И вдруг, как гром среди ясного неба:
– На связи!
Все, кто был на КДП, моментально поняли по моей реакции, что я дождался-таки ответа, дернулись и замерли в едином порыве. Обратились в слух, замахали друг на друга руками, призывая к тишине. Левашов щелкнул в направлении меня пальцами, указывая на трубку. Я понял, он просит дать громкую связь. Судорожно нашел нужный значок на дисплее телефона, ткнул в него пальцем. Тишина стала невыносимой. Секунды ринулись, как спринтеры со старта. Полковник сверлил меня победитовым взглядом, ожидая чуда. Я почувствовал, как покрываюсь испариной. Как ни ожидал я услышать голос террориста, случилось это в прямом смысле внезапно.
– Алло, КДП на связи, – проговорил я первое, что пришло в голову, только чтобы не дать сорваться абоненту.
– Борт смертников хочет уточнить: выполнены ли наши условия. Время истекает.
Он еще шутит: «борт смертников».
– Процесс идет, – уже более уверенно ответил я, стараясь зацепиться за ироничный тон, заданный бандитом.
– Ваш «процесс» давно живет в Германии и в ус не дует. Деньги готовы?
В голосе напряжение. Значит, человек контролирует каждый свой шаг, выверяет ответы, подбирает слова – признак самодисциплины и замкнутости.
– Первый миллион переведен на указанный счет. Можете проверить.
– С кем я говорю? – Голос в трубке насторожился. – Где прошлый собеседник?
– Говорит штатный психиатр. Фамилия моя Сомов. Прошлый собеседник здесь, рядом. Ждет от вас адекватной реакции. Как к вам обращаться?
– Мясник.
Связь прервалась.
«Ничего себе заявка – Мясник – ни много ни мало!»
– Проверяет деньги, – прокомментировал кто-то из оперативников.
Левашов обернулся к Владу:
– На чье имя открыт счет?
– Агафонова Инна Петровна, 1955 года рождения.
– У нас на нее есть что-нибудь? – Взгляд на одного из подчиненных.
– Москвичка, работала лаборантом на кафедре МАИ, вдова (муж – капитан ВВС погиб при испытании самолета), недавно потеряла дочь, живет одна, пенсионерка.
Полковник насупился, посмотрел на Влада:
– Пробей пассажиров на предмет «мяса»: работают в сфере питания, в продовольственных магазинах, имеют свое подсобное животноводческое хозяйство, живут на улице с «мясным» названием типа Коровинского шоссе, созвучные фамилии…