Лерка. Второе воплощение
Шрифт:
– Да? – спросила, замечая, что в вопросе буквально сочится ирония. Разговаривать сразу перехотелось.
– Да, – будто ничего не замечая, продолжил Ад. – На втором дне. Проще говоря, Лунное озеро очень глубокое. Говорят, что даже если спускаться весь день, то так и не достигнешь его дна. Сам я там не был никогда, но много раз слышал рассказы тех, кто там бывал.
– И как же вы достаёте жемчуг? – обида была тут же забыта, так как история начинала меня интриговать. Заметила, что и Ренольд с Эйнаром прислушиваются, не говоря уже о Вильяме, который сидел на Люце, сложив руки на груди.
– Никак, – мне захотелось чем-нибудь стукнуть этого вампира. Кажется, он нахватался от Вильяма. И почему люди и нелюди не могут перенимать хорошие привычки и слизывают лишь всё дурное? – Нам их отдают. Вернее, продают.
– А подробнее? – хм, кажется, такое уже было. Когда-то я так же буквально по крупицах выпытывала информацию. С кого? С Эйнара? Ренольда? С Элбана? Не помню уже. Но однозначно, такое точно уже было.
– Подробнее? Ты же понимаешь, что это секрет Сумрачной страны?
– Конечно, – я серьёзно кивнула. – Здесь все свои и не думаю, что кто-то станет распространяться о том, как именно вампиры добывают свой жемчуг.
– Да ладно, – Ад улыбнулся. Я не видела, но по голосу, вернее по смене интонации явно это ощутила. – Не такой уж это и секрет. Даже если кто-то узнает, сможет найти и пройти к Лунному озеру, то ему вряд ли удастся подобраться к жемчужным раковинам.
– Почему? – спросил Ренольд, в отличие от Эйнара, восседающий на своём кальпи.
– Потому что русалки. Именно они доставляют жемчуг на поверхность, а договорится с этими… хм… крайне неприятными особами вряд ли у кого-то получится.
– Почему? – это уже я. Русалки? Надо же, тут и такое есть? Хотя чему я удивляюсь? Тут вампиры имеются и эльфы, не говоря уже о всяких духах и приведениях. Так почему бы и не быть русалкам?
– Сами по себе русалки очень проблемные и если бы не взаимную выгоду ни мы, ни они не стали бы друг с другом сотрудничать.
– И что же вы отдаёте взамен жемчужинам? – Эйнар спросил, а сам в этот момент недовольно посмотрел на Вильяма, который безмятежно развалился на широкой спине Люца, как на диване.
– Трупы.
Я удивлённо вскинула брови. Чем дальше в лес, тем толще загадки и отгадки.
– Чьи?
– Людские. Жемчуг очень дорогой и одной крови мало. Люди отдают нам своих мёртвых, мы отдаём их русалкам, взамен они дают нам жемчуг.
– Но зачем они им? – судя по чуть зеленоватому цвету лица Ренольда, он уже чего-то там себе придумал.
– Вот чего не знаю, того не скажу, – вампир снова пожал плечами, немного лениво осматривая при этом округу. – У нас тоже многие думают, что они поедают трупы. Тем более что однажды был найден на берегу один труп с выеденной брюшиной. Но знаете, у меня своё собственное мнение на этот счёт. Я тогда осматривал мертвеца и пришёл к выводу, что внутренности полностью растворены, будто какой-то кислотой. А выход, то есть дырка в животе совсем небольшая. Я думаю, что они откладывают икру в трупы. Потом из икры вылупляются маленькие русалята, которые до поры до времени разлагают мёртвую плоть и поедают её. Затем, немного окрепнув, делают дыру и выбираются наружу. Это лишь мои собственные догадки. Можете, думать всё, что вам захочется.
Я представила. Мне поплохело. Оглядела ребят. Они тоже выглядели немного позеленевшими и в тоже время бледноватыми.
Ситуацию спасла деревня, показавшаяся как-то прямо неожиданно. Вроде только что ничего не было и тут, будто ниоткуда показались неказистые, низенькие домишки. Или это просто мы тут так заболтались, что перестали замечать окружающую обстановку? Непорядок, так ведь всё что только можно и нельзя прозеваешь. Убьют и не заметишь.
Поначалу мы остановились, на что Ад недоумённо поинтересовался, с чего это мы вдруг встали, но потом медленно пошли дальше.
Я готова была к чему угодно, к вражде, к настороженности, к безразличию. Но того, что мы увидели, совсем не ожидала.
Деревня была бедна. Нет, это не правильное слово. Она была не просто бедна, она была просто нищей. Люди в ней были в той стадии, когда от голода начинают пухнуть. Они выглядели безразличными, но стоило им увидеть нас, как глаза начинали гореть лихорадочным светом, но очень быстро затухали, словно они отдавали последние крохи силы на эти вспышки активности.
– Неужели можно было довести до такого всего за пять лет? – я спрыгнула с Мидаха, посматривая на женщину, которая стояла на пороге крохотного домика, опираясь при этом на палку. Она была худа, бледна и явно чудовищно истощена. – Тут же есть лес, почему они не добывают еду? Почему покорно сидят на месте и ждут своей смерти?
– Вся еда в лесу принадлежит барону, – глухо проговорила женщина, доковыляв до нас. – Ягоды, грибы, мясо, даже коренья и орехи. Всё, что можно съесть, принадлежит ему. Если кто-то осмелится взять хотя бы крошку, тут же отхаживают плетью за воровство. Поначалу мы пытались, но после того, как половину деревни высекли плетьми так, что, ни встать неделю, ни сесть нельзя было, перестали. Уйти нам не дают. Драться мы тоже пытались. Избили всех, даже детей, вернули в деревню и заставили работать. Почти всё, что мы садим, отдаём барону. Себе оставляем лишь одну десятую часть. Еды не хватает даже детям.
– Но почему? Разве барон не видит, что таким образом он роет сам себе яму? – Ренольд явно был возмущён. Человек, который однажды примеривал на себя корону империи, очень близко к сердцу принимал такие вот дела.
– Видит, – женщина кивнула, грустно смотря на Ренольда. – Но и ему деваться некуда. С барона требует граф, с графа герцог, с герцога король. На самом деле наш барон неплохой человек. Раньше такого не было. После того, как пять лет назад взошёл на престол нынешний король, наш барон ещё несколько лет старался оградить свой народ от громадных поборов, отдавая то, что у него было. Но потом всё закончилось… Многие не видели того, как барон старался, начали роптать. Барону, пришлось усмирять людей. А потом всё стало таким, как есть.