Лермонтов и Москва. Над Москвой великой, златоглавою
Шрифт:
Александра Васильевна Алябьева
Исключительность красоты Алябьевой подчеркивалась многими современниками. Можно привести, например, выдержку из письма князя П.А. Вяземского к известному литератору А.И. Тургеневу: «Когда она в первый раз показалась в Собрании, сказывают, поднялась такая возня, что не приведи Боже: бегали за нею, толпились, окружали ее, смотрели в глаза, лазили на стулья, на окна. Пошли сравнения с Завадовскою, с Пушкиною; только и разговоров, что о ней…» Поэт Н.М. Языков воспел красавицу в своих стихах как «чудо красоты», «украшение Москвы», соперницу
Наталья Николаевна Пушкина (урожденная Гончарова).
Художник А.П. Брюллов
Не мог пройти мимо нее и Лермонтов. Его стихи, обращенные к Алябьевой, по-лермонтовски точны и многозначительны:
Вам красота, чтобы блеснуть, Дана; В глазах душа, чтоб обмануть, Видна!.. Но звал ли вас хоть кто-нибудь: Она?То есть женщина ли она на самом деле и возможно ли о ней, неприступной, сказать « она»? Словно опровергая сомнения поэта на свой счет, красавица в том же наступившем 1832 году вышла замуж за помещика А.Н. Киреева и родила тому троих детей.
Подобно Алябьевой, в том же году, вскоре после лермонтовского новогоднего мадригала, вышла замуж другая московская красавица Софья Ивановна Сабурова (1816–1864). То была сестра друга Лермонтова и его соученика по московскому пансиону и петербургской Школе юнкеров Михаила Сабурова. Она адресат ряда стихотворений поэта и предмет его трехлетнего увлечения, о котором сказано в записи 1830 года: «Напоминание о том, что было в Ефремовской деревне в 1827 году, где я во второй раз полюбил 12 лет – и поныне люблю».Читаем текст новогоднего мадригала, посвященного Софье Сабуровой:
Как? Вы поэта огорчили И не наказаны потом? Три года ровно вы шутили Его любовью и умом? Нет, вы не поняли поэта, Его души печальный сон; Вы небом созданы для света, Но не для вас был создан он!..«Украшеньем Москвы» именовали и княжну Анну Александровну Щербатову (1808–1870). В обращенном к ней мадригале Лермонтов не советует княжне покидать Москву и переселяться в Петербург:
Поверю ль я, чтоб вы хотели Покинуть общество Москвы, Когда от самой колыбели Ее кумиром были вы? Что даст вам скучный брег Невы: Ужель там больше веселятся, Ужели больше балов там? Нет! Как мудрец, скажу я вам: Гораздо лучше оставаться.Анна Щербатова не вняла новогоднему совету поэта. Вскоре она уехала из Москвы в Петербург, где в 1833 году вышла замуж за побочного сына великого князя Константина Павловича, впоследствии генерал-лейтенанта Павла Константиновича Александрова (1808–1857). Пушкин упоминает в письмах к жене об Александровых как о своих знакомых.
Еще одна красавица-москвичка, стихи о которой вошли в «Книгу судеб», ту самую огромную книгу, что была в руках Лермонтова на новогоднем балу в Московском дворянском собрании в преддверии Нового, 1832 года. Это Вера Ивановна Бухарина (1813–1902), дочь киевского губернатора – сенатора И.Я. Бухарина и его жены Елизаветы Федоровны, двоюродной сестры А.П. Керн.
Анна Александровна Щербатова
И этой героине «Книги судеб» М.Ю. Лермонтова было уготовано близкое замужество. Вера Бухарина, воспитанница Смольного института (выпуск 1830 года), 29 июля 1832 года выходит замуж за адъютанта великого князя Михаила Павловича, впоследствии генерала от инфантерии Н.Н. Анненкова (1799–1865), дальнего родственника Лермонтова. В.И. Анненкова оставила интересные записки о своих встречах с Пушкиным и Лермонтовым, в разные годы бывавших в их доме. «Я очень любила Пушкина, – пишет она, – и смерть его заставила меня пролить много горьких слез». Вместе с мужем она навестила больного Лермонтова в конце ноября – начале декабря 1832 года в лазарете Школы юнкеров. А в апреле 1841 года по дороге на Кавказ Михаил Юрьевич дважды побывает у Анненковых в Москве. В экспромте своем Лермонтов играет именем Веры Бухариной:
Не чудно ль, что зовут вас Вера? Ужели можно верить вам? Нет, я не дам своим друзьям Такого страшного примера!.. Поверить стоит раз… но что ж? Ведь сам раскаиваться будешь, Закона веры не забудешь И старовером прослывешь!В августе – сентябре 1838 года в доме Карамзиных Лермонтов участвовал в репетициях водевиля, название которого не установлено, но в котором поэт играл одну из главных ролей. К сожалению, выступить в уже отрепетированном спектакле Лермонтову не пришлось: он был подвергнут аресту на три недели великим князем Михаилом Павловичем за появление на улице со слишком короткой шпагой. Вместе с Лермонтовым в репетициях принимала участие замечательная русская певица (сопрано) Прасковья Арсеньевна Бартенева (1811–1872).
Прасковья Арсеньевна Бартенева
Это была ученица М.И. Глинки, талантом которой восхищались и посвящали ей свои стихи В.А. Жуковский, И.И. Козлов, И.П. Мятлев, Е.П. Ростопчина и многие другие. К моменту проведения в московском Благородном собрании новогоднего бала Бартенева носила высокие звания камерфрейлины и придворной солистки. Посвященный ей экспромт 1832 года Лермонтов вплетает в свой венок приветствий московским красавицам:
Скажи мне: где переняла Ты обольстительные звуки И как соединить могла Отзывы радости и муки? Премудрой мыслию вникал Я в песни ада, в песни рая, Но что ж? – нигде я не слыхал Того, что слышал от тебя я!Ряд исследователей с достаточным основанием утверждают, что к Бартеневой обращены такие поэтические шедевры Лермонтова, как «Она поет, и звуки тают», «Как небеса твой взор блистает», «Слышу ли голос твой» и «Есть речи – значенье…».
Адресаты ряда лермонтовских экспромтов хотя и носят знаменитые дворянские фамилии и блистают красотой, но исследователями так до конца и не установлены. Таковы – Толстая, Кропоткина, Уварова. Толстой, к примеру, поэт адресует всего две строки:
Недаром она, недаром С отставным гусаром.Кропоткиной – чуть больше, четыре строки:
Я оклеветан перед вами; Как оправдаться я могу? Ужели клятвами, словами? Но как же! – Я сегодня лгу!..