Лермонтов. Исследования и находки(издание 2013 года)

Андроников Ираклий Луарсабович

В 1876 году историк гребенского казачества И. Д. Попко, собирая материалы для книги «Терские казаки с стародавних времен», побывал в станице Ессентукской у родовитого гребенца, уроженца станицы Червленой, казачьего генерала Федула Филипповича Федюшкина. Это был большой любитель казачьей старины. В прошлом адъютант Гребенского полка, он много лет собирал копии боевых реляций, приказы, письма кавказских военачальников — словом, все, что касалось истории Гребенского казачьего войска.

В домашней библиотеке Федюшкина Попко обнаружил рукописный сборник казачьих преданий, «оставшийся, — как он пишет, — после человека науки, носившего серую солдатскую шинель и убитого в одной из вельяминовских экспедиций за Тереком, в 1830-х годах».

Эту рукопись Попко получил в свое распоряжение, воспользовался ею в работе над своей книгой и назвал в числе источников в предисловии и в примечаниях [792] .

Выпустив в свет первый том своего исследования, он задумал издать записи гребенского фольклора отдельной книгой: подготовил к печати тексты, снабдил их подробными примечаниями, но рукопись по каким-то причинам осталась ненапечатанной, попала после смерти Попко в Военно-исторический отдел штаба Кавказского военного округа в Тифлисе и теперь обнаружилась в фондах Центрального государственного исторического архива Грузинской ССР [793] .

792

См. И. Д. Попко. Терские казаки с стародавних времен, вып. 1. Гребенское войско. СПб. 1880, с. XLI; Г. А. Ткачев. Станица Червленая. Владикавказ, 1912, с. 8.

793

«Песни гребенских казаков, собранные Попко». — ЦГИА Грузинской ССР, ф. 1087/4, д. № 727.

В предисловии к сборнику Попко указал, что, кроме книг, он использовал в этой работе «записки г. Раздорского, который в 1843 году занимался собиранием материалов для составления историй гребенских казаков и Тюменской орды, но за смертью его, Раздорского, записки те остались незаконченными и были отправлены в числе прочих его бумаг к его родным».

В примечании указано, что поручик Кабардинского егерского полка Игнатий Раздорский был убит в деле с горцами на Кумыкской плоскости, близ деревни Андреевой, в 1844 году.

Как будто получается, что в руках Попко был и «рукописный сборник казачьих преданий», оставшийся после «человека науки», носившего солдатскую шинель, и, кроме того, «записки г. Раздорского», занимавшегося собиранием материалов для истории гребенского казачества.

Однако это не так. По всем признакам, в распоряжении Попко были не две таких рукописи, а только одна. Очевидно, вначале он просто не знал, кем был составлен сборник, сохранившийся в библиотеке Федюшкина. А потом, работая над материалами, установил фамилию Раздорского и выяснил, что Раздорский служил не в «серой солдатской шинели», а поручиком в Кабардинском полку, и хотя погиб за Тереком, но не в тридцатых годах, а в начале сороковых. Если при этом учесть, что, изучая гребенское казачество, Раздорский интересовался историей Тюменской орды, которая существовала на Тереке еще до прихода русских казаков, то становится очевидным, что Попко имел все основания назвать составителя сборника казачьих преданий «человеком наук».

Можно считать установленным, что «рукописный сборник преданий» и «записки г. Раздорского», которыми пользовался Попко, — это одно и то же. На рукописи, хранящейся в Тбилисском архиве, имеется помета Попко: «Получено от генерала Ф. Ф. Федюшкина» [794] .

Следовательно, эти записки относятся к началу сороковых годов прошлого века. Но даже если допустить, что, кроме записок Раздорского, Федюшкин передал Попко еще и вторую рукопись — сборник преданий, составленный политическим ссыльным в «солдатской шинели», — то в этом случае записи Тбилисского архива следует отнести к еще более раннему времени — к тридцатым годам.

794

«Песни гребенских казаков, собранные Попко», л. 2.

6

Сборник Попко составляют исторические стихотворные сказы. Один из них — про Червленый городок — начинается с описания гневного Терека, затопляющего казачьи хаты и виноградники:

Терек бурный, Терек страшный Волны мечет с берегов, Злобный вид его ужасный Для казаков гребенцов.

Уже первые строчки невольно вызывают в памяти «Дары Терека» Лермонтова:

Терек воет, дик и злобен, Меж утесистых громад, Буре плач его подобен, Слезы брызгами летят.

В сказе про Червленый городок, так же как и в лермонтовской балладе, Терек наделен человеческой речью, народная фантазия дала ему характер и образ:

Терек бурный, Терек злобный, Страшно близко подойти, Только девицы решились К нему с просьбою пойти. И на месте, где теперя Садик звездочкин стоит, Там красотки свою просьбу Так начали говорить: — Здравствуй, Терек наш Горинич! Здравствуй, батюшка родной! Мы пришли к тебе, кормилец, Просить милости слезой! Уйми, славушка Горинич, Страшных волн своих поток, Что беспощадно сады топят И родной наш городок! Ведь мы дети твои, Терек, И чтем имечко твое, В песнях хвалим тебя славно, Как бы счастие свое!

Девы бросают в волны венок и ждут ответа. Но «Терек брови хмурил злобны», и тогда девы предлагают ему подарок:

И за то возьми любую Из нас деву для себя, С бровью черной, статну, стройну И румяну, как заря.

Заметим, что образ красавицы казачки, которую предлагают в дар Тереку, гораздо больше напоминает образы «Даров Терека», чем казаки, что «дуван дуванили», то есть делили добычу.

Терек отказывается от предложенного подарка. Улыбаясь, «ус свой длинный вверх поднял, рукой бороду погладил» и ответил, что венок примет, «а девицы мне не нужно, старику». Он просит казачек, чтобы деды и отцы их пришли послушать его речь.

Потом вновь насупил брови Суровый Терек на глаза И смолк, как буря, из которой Готова хлынуть вновь гроза.

Казаки выходят на берег, становятся полукругом и обращаются к нему со словами почтения.

«Терек был суров и страшен», «исподлобья смотрел грозно». Потом «поднял мрачны брови и глаза свои открыл» и, обратившись к казакам, стал вспоминать им их обиды:

И хазары и авары Пили мои сладки воды; Пили ее даже греки. Скифы, гунны и маджары, Орда сильна половецка, И монголы, и татары, И славяне не раз с битвы Ко мне в гости заходили И, воды моей напившись, Благодарны уходили, Но когда я называться Дедом Тереком начал, Тогда славных ваших предков На жилье к себе принял. Они были мне покорны И довольны были мной, Я за то их кормил рыбкой И поил своей водой… . Вы, покинув мою воду, Чихирь пьете каждый день, И, на смех всему народу, Предпочли вы труду лень!

С тех пор как гребенцы стали ругаться над ним, что он «старый и горбатый, и смеяться над водой», Терок насылает на них наводнения.

Долгие споры с казаками кончаются тем, что казак Андрон Дмитрич плюнул в Терек.

Терек ахнул, увидавши Эту дерзость от внучат, Взволновался и зубами Начал злобно скрежетать. Брови хмурил, будто тучи На глаза он напущал: В глазах молнии сверкали, Из уст гром загрохотал, Когда волны за волнами Выходили с берегов Топить город и сады все Внуков своих гребенцов. — Затопите! — кричал Терек, — Весь Червленый городок И, как жертву, унесите Его в Каспий, на восток!