Лесь с Ильинки-улицы
Шрифт:
– Куртку-то забрать не хочешь? – дружелюбно поинтересовался старшина. Как его там… в прошлый раз представлялся. Поляков, кажется…
Лесь промолчал. Он бы с удовольствием дал дёру сейчас, но хитрый старшина стоял перед ним, не давая пройти, а разговаривать Лесю ну просто совершенно не хотелось.
– Понятненько, – протянул старшина Поляков. – Куртку не жалко. А родителей? Опять от них удрал? Ну да пойдём, пойдём… поговорим в спокойной обстановке, – он положил руку на плечо Леся. – И не гляди на меня так, словно я изувер и совершаю ужаснейшее злодеяние. Не ты первый, не ты последний.
«Да не из дома я сбежал!» – захотелось объяснить Лесю, но почти тут же он понял, что даже если ему поверят – его сразу найдут те. Те, кому очень хочется его найти вопреки его собственному желанию. Так что пришлось промолчать и понуро топать вместе с Поляковым… И судорожно соображать, как выкрутиться, что говорить и как объясняться.
… Они столкнулись с Рюриком, когда мрачный Лесь уже собирался снова повторить подвиг с попыткой быстро-быстро вырваться и прыгнуть в подъезжающий поезд – хотя без куртки вряд ли бы такой фокус удался, старшина хоть и говорил что-то добродушно, но держал цепко.
Рюрик прошёл мимо них – и вдруг резко обернулся на пятках и удивлённо спросил:
– Лесь?!
– Юр?
– Ты что тут делаешь? Почему не у тётки? Лена говорила…
Старшина Поляков внимательно оглядел сначала обрадованного пацана, потом молодого человека… перестал тащить Вороьёва в сторону дежурки, остановился и уточнил:
– Ваш ребёнок?
– Ну, не сын, разумеется, – хмыкнул Рюрик. – Но вообще… мой.
«Полиционер» задумался, снова переводя взгляд на окрылённого надеждой Леся. С одной стороны – вызвать родителей, оформить всё, как положено, передать с рук на руки… С другой стороны не мучить ребёнка и отпустить восвояси – с предупреждением, разумеется, чтобы третьего раза не было, а то настолько благополучно всё не закончится…
За этими раздумьями прошло несколько минут, и тут старшина вздохнул, решился и выпустил мальчишку, подтолкнув его к его – брату? Дяде? В общем – к старшему:
– Ладно, на второй раз снова прощаю. Но чтобы третьего раза не было, ясно?
– Ясно, – торопливо закивал Лесь, ухватив Рюрика за руку, и попятился.
– И за курткой – только с родителями, ясно?
– Ясно, – снова столь же торопливо закивал Лесь, а потом вскинул на плечо рюкзак и потянул Рюрика поскорее прочь.
А куртку не жалко. Совсем-совсем.
Они молча дошли до платформы, вошли в вагон как раз подъехавшего поезда, присели на свободное сиденье, и только тут Рюрик спросил под грохот закрывающихся дверей:
– Чего случилось?
– Да так… снова попался, – неохотно пояснил Лесь, прижимаясь к новому другу. – А ты откуда?
– Да пешком от дома досюда топал. А вообще – в храм. Меня алтарничать попросили сегодня. Ну… помогать в алтаре на службе.
– Ты чего, этот… дьякон? – блеснул церковными знаниями Лесь, и Рюрик рассмеялся:
– Нет, конечно! Просто помогаю.
– А с тобой можно? – Лесь очень не хотел сейчас оставаться один-одинёшенек. – Пожалуйста!
– Ну… давай, – пожал плечами парень. – Почему бы и нет.
Лесь облегчённо выдохнул и расслабленно откинулся на спинку сиденья. До какой там станции ехать? Охотный ряд? Ну, это минут пятнадцать можно спокойно подремать… Рюрик не стал ему мешать и расспрашивать тоже не стал, вставил в уши наушники-затычки и прикрыл глаза. Он ещё позавчера понял, что Лесь очень не любит расспросы.
… В центре города было не очень людно – утро рабочей недели, но солнечно и как-то… празднично. Ну, центр всё-таки. Красная площадь. Рюрик шагал по брусчатке энергично и по сторонам не глядел – для него всё это было привычно и совершенно, совершенно обыденно. А вот Лесь вовсю вертел головой, отставал, обнаруживал это и бегом нагонял старшего друга. Ну да, друга, Лесю очень хотелось так Рюрика называть. А в мыслях можно – никто же не слышит!
Рюрик свернул на улицу мимо какой-то церкви, потом в переулок мимо вывесок ГУМа, потом снова на улицу – Лесь сообразил, что это и есть Ильинка. На этот раз Рюрик не стал идти мимо полиции, а поднялся в храм с переднего, главного входа, и уже на лестнице, притормозив, спросил:
– А ты как… На службе постоишь или тебе кабинет открыть – поспишь?
Лесь пожал плечами. На службе стоять он как-то смущался – ничего он в этом не понимал: когда креститься, когда кланяться, как молиться… Хотя Богу-то наверняка не очень важно, церковными словами люди молятся или своими, обычными. По-церковному – это, наверное, просто красиво и все вместе.
– Ну… давай в кабинете лучше, если можно, – он ковырнул пол мыском грязного кеда. – А может, и постою немножко…
– Понятно, – кивнул Рюрик. – Пошли, я рюкзак закину.
В храме было столько лестниц, что Лесь просто не понимал, как люди в них не путаются. Сзади, он помнил, была лестница аж до чердака, четвёртого этажа. Здесь же, спереди, одна вела на второй этаж, где сам храм был, а ещё одна – со второго этажа наверх, по ней-то Рюрик и поднялся. Там оказались какие-то двери, и одну из них, под разбитым алым щитом – Лесь узнал щит «варягов» – Рюрик открыл ключом, достав его из-за вешалки.
Шесть парт, составленные вместе на подобии стола, пара вращающихся кресел и разномастные стулья. У стены – пианино, на нём стоят три круглых щита вроде того, что висел над дверью, только чуть более целые, без отломанных кусков; сбоку от инструмента, на стене – штуки четыре мечей, топоры; подальше, на стеллаже – шлемы. Два окна рядом, с другой стороны – ещё три, в правом дальнем углу – запылившийся древний компьютер, на подоконниках – пара полудохлых, но ещё упрямо живых растений в горшках…
Пока Лесь оглядывался, Рюрик кинул ключи и замок на стол, поставил у стены свой рюкзак и вышел, обернувшись на пороге:
– Уйдёшь куда-нибудь – закрой, ключ положи, где он был.
– Хорошо, – на автомате откликнулся мальчик, открывая окно и выглядывая на улицу. С третьего этажа было здорово глядеть на идущих по Ильинке людей и переминающихся с ноги на ногу омоновцев на углу сворачивающего налево, закрытого строительным забором переулка. Тёплый ветер трепал волосы, а по левую руку из-за крыши здания величественно выглядывала Спасская башня, часы на которой как раз в этот момент отбили половину девятого.