Лесь с Ильинки-улицы
Шрифт:
Лесь ел и помалкивал, разглядывая незнакомых людей. Разговоры шли о каких-то неизвестных ему Танях, Сашах и даже об одном Лавре. Потом люди стали обсуждать, кто на будущей неделе «комендантит», снова вспомнили про Лавра, потом про чьих-то детей, Рюрик посетовал, что никак не может на этой неделе выбраться, но вот в следующий понедельник, может быть…
Лесь доскрёб кашу, взял кусок хлеба и аккуратно вытер тарелку от вкусной мясной подливки. Допил чай, захрустев его парой сушек, ещё горсть, убедившись, что на него никто не смотрит, сунул в карман прислонённого к ноге рюкзака. Потом шёпотом спросил у Рюрика:
– Может, я пойду?
– А, иди, – кивнул тот, не отвлекаясь от разговора. – Тарелку на кухню отнеси.
Лесь так и сделал, сердечно поблагодарил хозяйничающую у плиты улыбчивую женщину, выслушал в ответ ожидаемое: «Да не за что, Бог в помощь, а ты, мальчик, чей?» – и, пояснив что-то туманно про Рюрика, вышел из трапезной, здраво рассудив, что прозвище Юры здесь все знают.
На улице было совсем тепло и солнечно, и Лесю тут же расхотелось прямо сейчас спускаться в душное метро и куда-то ехать. Вместо этого, опасливо пробежав через двор полиции – трое омоновцев у машины на мальчика даже не поглядели, – Лесь отправился гулять по ГУМу. Среди сотни ярких вывесок, под какую-то незамысловатую музыку он долго бродил по линиям и этажам, не выдержал, заглянул в магазин дисков, но молодой продавец так охотно спросил, может ли он чем-нибудь помочь, что Лесю стало неловко – покупать-то он ничего не собирался – и, пробормотав «Да я так… поглядеть…», мальчик поспешно ретировался.
Ноги сами его принесли вновь на первый этаж – и вдруг затормозили перед киоском с мороженным. Сами. Лесь и рад был бы пройти, но внезапно так захотелось вон того, ванильного, в хрустящем стаканчике, что мальчик застрял перед киоском минут на пять, мысленно подсчитывая деньги и пытаясь убедить себя, что их слишком мало осталось, чтобы вот так покупать дорогущее мороженое. Уж лучше у метро где-нибудь – там хоть дешевле…
Тут-то его и окликнули неуверенно:
– Лёша?
Мальчик удивлённо обернулся: Лесем его звали домашние и друзья, на «обычное» имя он тоже откликался, хоть и без особой охоты.
Окликнувший его был мужчиной довольно непонятного возраста, полным, добродушным, в сером пиджаке из наверняка дорогой ткани, ботинках с длинными блестящими носами… В общем, Лесь здесь нагляделся уже на таких «респектабельных» людей.
Рядом с мужчиной стояла девчонка в смешном розовом платьице, лет восьми-девяти на вид, не старше. Они оба были чем-то похожи – отец с дочкой, наверное. Поймав внимательный взгляд мальчика, мужчина радостно, хоть и немного удивлённо, кивнул, мол, подойди сюда.
Лесь подошёл, напряжённый, недоверчивый – события последних дней его этому научили. Несмотря на волшебную встречу с Воскресной школой этого храма, с Васильком, Ленкой и Рюриком, Лесь ко всем незнакомцам, которым от него было что-то надо, относился с изрядной долей подозрения.
– Ты ведь Лёша, да? – словно сам себе удивляясь, спросил мужчина.
Лесь кивнул, не видя подвоха в таком вопросе. Мало ли Лёш бывает в Москве… Может, спутал?
– А я… я твоего отца знаю… Оленька, купи нам мороженого, – обернулся он к девочке, вручая ей свой кошелёк. – И Лёше тоже. Ты будешь?
Мороженого Лесю хотелось так сильно, что мальчик наплевал на всякую осторожность и поспешно кивнул. В конце концов, от мороженого никто не умирал. Зато оно вкусное…
Осторожно облизывая хрустящий вафельный стаканчик, Лесь вполуха слушал слова мужчины, большую часть пропуская мимо ушей. Насколько близко он знал папу, Лесь так и не понял. А в глубине души интуиция и намекала: может, не знал вовсе, но Лесь хотел сначала доесть мороженое, а потом уже решать «что делать, куды бечь».
Он только понял, что у Оли сегодня День Рожденья, и поэтому папа повёз её сюда, как обещал – погулять по Красной площади, походить по магазинам ГУМа. Мама выбраться с ними не смогла, сегодня у неё было какое-то очень важное совещание с зарубежными хозяевами фирмы или что-то вроде того – Лесь не вникал, просто слушал, кивал и кушал мороженое, утешая себя мыслью, что свалить отсюда будет совсем легко, вокруг куча народа, а до метро рукой подать.
– А мама у тебя где?
– В больнице, – буркнул Лесь неохотно и больше ничего не пояснил. Впрочем, мужчина не настаивал. Лесь даже удивился – а потом велел себе расслабиться. Не расспрашивает – тем лучше…
Они прошли ГУМ из конца в конец, доели мороженое, и мужчина, поглядев на часы, вздохнул:
– Ну, уже пора ехать… Лёш, давай подвезу тебя? Ты сейчас куда?
– К… к другу, – Лесь сам не знал, почему не сказал про тётку – наверное, по прочно вросшей в сознание привычке вообще никому ничего не говорить о своих планах, которая теперь опережала даже разум.
– А друг где живёт?
– Да на Славянском бульваре… – точнее Лесь опять-таки не сказал, хотя понимал, что человеку, который папу знает, можно бы и довериться. Но привычка была сильнее желания, и недоверие, абстрактное, даже безотносительно человека, идущего рядом с Лесем, просто заставляло прикусывать язык.
– Ну, нам по… по пути, – мужчина, которого, кстати, звали Виктором Викторовичем, взглянул почему-то на Олю, но та только похлопала глазами с талантом маленькой девочки. – Поехали?
Лесь глубоко пожал плечами. А чего нет, в конце концов? Прокатится на машине, сэкономит кучу времени, посидит у тётки подольше, успокоит её… куда ни глянь – всюду одни плюсы.
Машина ждала на подземной парковке прямо рядом с храмом. Бросив взгляд на бело-розовое здание и вывеску иконной лавки, Лесь подумал про себя, в общем-то, ни к кому не обращаясь, а так… просто: «Господи, если случится чего – Ты меня предупреди!» – и вприпрыжку догнал Виктора с Олей, сразу же выбросив мысль о своей неумелой молитвы из головы.
Автомобиль был небольшой, но для одного мужчины и двух детей – места более чем хватало. Устроившись вместе с Олей на заднем сиденье, Лесь положил на колени рюкзак, по привычке обнял его и уставился в окно. Центр он знал плохо, а жаль – дома здесь были красивые. Или просто интересные. Или внезапные… Москва, одним словом. Разномастная и местами несуразно-смешная, словно огромное лоскутное одеяло. Совсем не то что родной Лесев городок.
… Потом Оля робко спросила Леся, где это – Славянский бульвар, и Лесь охотно начал рассказывать, попутно наткнувшись на полное непонимание девочкой, где в городе север-юг. «На даче есть запад и восток, – совершенно серьёзно уведомил ребёнок. – А в городе же не видно, куда солнце заходит…»