Лес за Гранью Мира (сборник)
Шрифт:
Голдилинд немного подумала, а затем сказала:
– Сэр Гизберт, я, конечно, хочу увидеть своих людей и взглянуть ещё раз на дом моего отца и на место, где он родился и где умер, но, как знать, быть может, я натолкнусь на какую-нибудь подлость со стороны графа Джеффри, ведь он не испытывает недостатка в подлостях.
Но сэр Гизберт поклялся спасением собственной души, что в его предложении нет никакой уловки, что и в самом деле королевство падёт, если Голдилинд не вернётся на престол. На этот раз ответил Кристофер:
– Сэр рыцарь, я бы хотел доставить удовольствие
Рыцарь охотно согласился и заметил:
– Лишь бы вы приехали, милорд, а там приводите хоть тысячу или больше – всё будет только надёжнее и безопаснее.
Улыбаясь, король ответил ему:
– Что ж, мы подумаем об этом. А пока чувствуйте себя как дома. Я и в самом деле считаю, что именно благодаря Вашей помощи меня не лишили жизни тем утром в Малой долине.
Три последующих дня Их величества принимали посланника из Лугодолья, а затем все отправились в Лугфорд: Кристофер, Джек с Холмов и Голдилинд. Они въехали туда с честью и триумфом в сопровождении семисот рыцарей, и никогда их не принимали так хорошо, разве что в тот момент, когда Кристофер с войском вошёл в Дубфорд.
Графа Джеффри, впрочем, в тот день не было среди встречающих. Зато во время пира в большом зале, когда Голдилинд сидела на престоле в королевских одеяниях и с короной на голове, на возвышение взошёл высокий седой человек с проницательным взглядом. Он был совершенно безоружен, даже меча не было у него на боку. Одет он был в простую чёрную одежду. Он встал на колени перед Голдилинд, коснулся рукой подола её платья и произнёс:
– Ваше величество, миледи, вот моя голова, и Вы вольны поступить с ней по Вашему усмотрению. Я подло обошёлся с Вами и теперь молю Вас о прощении. Я Джеффри.
Голдилинд по-доброму посмотрела на него и подняла с колен. Затем, повернувшись к старшему из прислуживающих на пиру, сказала:
– Принесите меч с ножнами и поясом, да чтобы это был хороший клинок, и чтобы и меч, и ножны, и пояс были украшены.
Это было исполнено. Когда же меч дали королеве, она попросила сэра Джеффри вновь преклонить колена и опоясала его этим мечом со словами:
– Сэр Джеффри, всё зло, что Вы причинили мне, я прощаю и забываю. А то, что Вы сделали во благо, я запомню, ибо Вы даровали мне в мужья могущественного короля, самого могущественного и самого прекрасного на земле, а потому я благословляю Вас и делаю своим графом, которому оставлю управление Лугодольем, если народ не будет против. Пусть слуги принесут подходящую Вам одежду и украшения, а затем садитесь с нами, ешьте и пейте в этот великий день, ибо день, в который я вновь сижу в доме моего отца и вижу свой народ, любящий меня, – это счастливый день.
Голдилинд говорила
Итак, Джеффри сел вместе со всеми к столу, и Кристофер, улыбаясь ему, сказал:
– Видите, лорд, не поступил ли я так, как Вы просили меня, когда давали это сокровище – Голдилинд? Я привёл разбойников на помощь Вам, а не на погибель. Помогите и Вы мне, будьте хорошим графом для миледи и для меня, и тогда Вы проживёте жизнь и умрёте счастливым человеком и моим другом, в противном же случае…
– Противного случая не будет, Ваше величество, – ответил ему Джеффри. – Каждый из присутствующих в этом зале подтвердит, что я умею держать слово.
Им было радостно вместе, и они были счастливы. Спустя же семь дней на опушке вне стен Лугфорда созвали всенародное собрание. Поистине, оно было многолюдным! Голдилинд встала посреди народа и назвала сэра Джеффри графом, поручив ему управлять страной от её имени, и никто не спорил с этим, поскольку все знали, что он, как никто другой, подходит для этого. Затем она называла представителей баронского и рыцарского сословий, о которых ей сообщили, что на них можно положиться. Голдилинд раздавала им должности, и не было никого из названных ею, кем бы народ был недоволен, ибо Голдилинд заранее советовалась с мудрейшими людьми из разных сословий.
Её саму все любили, ей поклонялись. Единственное, что принимали с трудом, это её неизбежное возвращения в Дуболесье через несколько дней. Когда Голдилинд услышала разговоры об этом, она решила, что по одному месяцу каждый год будет проводить в Лугодолье и, по возможности, выберет для этого май. Все хвалили королеву за мудрое решение, и каждый остался им доволен. С тех пор так и повелось, и второго своего сына Голдилинд родила в Лугфорде. Она решила, что он будет править после неё, и это вызвало бурную радость в народе. Ребёнок вырос сильными и пригожим и начал править страной, когда его мать была ещё жива. Он был хорошим человеком, и народ любил его.
Прежде чем Голдилинд вернулась со своим сопровождением в Дуболесье, она попросила привести к себе Алоизу, и когда это исполнили, Голдилинд одарила служанку и спросила, согласится ли Алоиза отправиться с ней в Дубфорд и служить ей там. Алоиза даже обрадовалась этому предложению, поскольку в Лугфорде она жила в бедности, и никто о ней не заботился, так как ходили слухи, что она была одной из тюремщиц молодой королевы.
Когда все вернулись в Дубфорд, то встретили там Гандольфа, барона Прибрежного края, полностью исцелившегося от своих ран. Король мягко приветствовал его и всю жизнь принимал его благосклонно, а барон отвечал ему верностью.