Леший знает что!
Шрифт:
– Хватит уже!
– взъярился Буська.
– Видеть нет сил твою морду!
Он сунул ноги в резиновые сапоги, хлопнул дверью и выскочил наружу под мелкий моросящий дождик.
"Воспитывай, воспитывай!
– с горечью думал Буська, хлюпая сапогами по пропитанному водой мху.
– Легко было говорить судье! Сам бы он попробовал её повоспитывать!".
Лес наполовину облетел, и земля покрылась скользким слоем мокрых листьев. В просветах между листьями из мха пёрли причудливые поздние грибы - ветвистые жёлтые рогатики, колючие белые шары дождевиков и геркулесовы
Леший встряхнулся, сбрасывая с шерсти капли. Он только теперь заметил, что дошёл до самого ручья. И он был там не один.
Буська остановился. На мостике, свесив ноги, кто-то сидел. Существо было одето в несколько листьев лопуха, подпоясанных лыковой верёвочкой. Волосы у него были рыжие и взъерошенные - впрочем, обычное дело, потому что лесные жители в зеркало глядятся не часто. Физиономия широкая и вся покрыта веснушками. Уши вислые, как у лисёнка во младенчестве. На ногах по шесть пальцев. Не успел Буська сообразить, откуда незнакомец взялся в Лесу, как тот заговорил первым.
– Эй, парень! Ты, случайно, не из здешних леших?
– Я-то леший, - серьёзно ответил Буська, - а вот ты кто такой?
Он не испугался. Он разглядел, что, хотя пришелец больше и старше его, он всё-таки не взрослый. По крайней мере, не из тех взрослых, которые командуют зычным голосом и могут надрать уши. Но Буське не понравилось, что за поясом у него заткнут ножик, а в руке палка с заострённой рогулькой на конце. Хотя на злыдня он тоже не походил.
– Я-то?
– ухмыльнулся незнакомец.
– Я разбойник.
– Врёшь, - недоверчиво покосился Буська.
– Разбойников здесь нет давно, они вымерли.
– Вымерли, - грустно кивнул рыжий, - я - последний.
– Что-то я тебя раньше тут не видел.
– Так я из другого леса. Из соснового бора, который за полем.
– Ясно, - сказал Буська, который внезапно почувствовал себя ответственной персоной.
– Звать-то как?
– Локса, - ответил разбойник и шмыгнул грязным носом. Пожалуй, опасным он всё-таки не выглядел.
– А к нам зачем заявился?
– Охотиться, - Локса перебросил из руки в руку рогатину.
– На медведя.
"Мама дорогая!" - охнул про себя Буська. А вслух спросил:
– Для чего тебе медведь?
– Как - для чего?
– удивился Локса.
– Шубу из него сошью. Зима скоро, холодно, а ты видишь, в чём я хожу.
"Вот так ай-люли!" - ужаснулся леший. И как это он сразу не догадался, для чего Локсе рогатина! Он оценивающе взглянул на незваного гостя. Наверно, Пыхе Патапумычу ничего не стоило разорвать Локсу в клочки и скатать из него котлету. Но старик медведь не привык, чтобы на него охотились, а ведь этот тип вооружён. К тому же Буське совсем не хотелось, чтобы в Лесу кто-то пострадал, пусть даже разбойник.
– Ну давай, мне пора, - опираясь на рогатину, Локса подтянулся с мостика к берегу и встал на ноги.
– Да вот ещё что: медведь - он какой?
Буська с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. Локса не знал, как выглядит медведь! У лешего отлегло от сердца. Стараясь не подавать виду, он начал чесаться - так, как, по его мнению, чешутся глупые карапузы.
– Откуда же мне знать?
– Буська распустил нижнюю губу.
– Я маленький ещё.
– Так я и думал, - махнул рукой Локса, - толку от тебя никакого. Пошёл я.
Буська смотрел ему вслед, пока он не скрылся за деревьями. Всё-таки надо было предупредить Патапумыча, пока Локса и впрямь до него не добрался. Он вытянул губы трубочкой и провёл по ним пальцем. Получилась отличная сорочья трель.
Вскоре на зов откликнулись две сороки. Порхая кругами, они спустились с верхушек елей на кусты орешника перед Буськой.
– Что, малый, новости есть?
– Есть, - ответил Буська.
– Только, пожалуйста, не кричите об этом громко. Тут какой-то рыжий хмырь собрался охотиться на дядю Патапумыча.
Сороки захихикали. Буська сердито глянул на них.
– Боюсь, ничего смешного. У него рогатина и ножик. Быстро летите к Патапумычу и предупредите его.
– Можешь положиться! Это мы мигом!
Буська и не подозревал, что сороки выполнят его задание творчески - даже, скажем так, чересчур творчески. До вечера он успел совершенно забыть про глупого Локсу и даже помириться с Заразой. Он нашёл у себя в ящике липовую дощечку, отпилил от неё маленький кусочек и сел выстругивать для белки гребешок. Зараза вначале с интересом наблюдала, как он работает, но потом ей это наскучило. Она высунула нос в окошко, решила, что дождь достаточно стих, и умчалась в лес.
Буська давно закончил возиться с гребешком, но белки всё не было. Смеркалось, - день становился всё короче и короче, - и он забеспокоился. Правда, обычно она не пропускала ужин.
К ужину она и прискакала, когда вся семья леших собралась за столом. Белка вылетела из темноты в круг тёплого дрожащего света от масляной лампы. Она была мокрая и встрёпанная, с дико вытаращенными глазами.
– Хозяева, что делается-то!
– выдохнула она.
– Там такое!
– Что - такое?
– папа привстал с табурета. Зараза драматически заломила лапы.
– Разбойник в болоте тонет!
– Ну хватит врать уже, - сказала Тяпа по другую сторону стола.
– Откуда у нас тут разбойники?
– Не знаю, откуда, но только он уже до подмышек провалился!
– Она не врёт, - вступился Буська, - я его видел сегодня. Он на медведя пришёл охотиться.
Новости повергли леших в смятение. Пока папа искал фонарь и верёвку, в семействе возникли разногласия.
– Думаете, его стоит спасать?
– Тяпа бушевала. Шерсть на ней от негодования встала торчком.
– А он потом медведя убьёт! По-моему, этот урод очень удачно провалился в болото, и пусть себе тонет.