Леший. Возвращение к покону
Шрифт:
– Эй, мужик! – прервал его брезгливо-возмущенный возглас лысого. – Ну, нельзя же быть настолько натуралистом!
Заметив, что взгляд лысого направлен на землю подле него, Леший опустил глаза, увидел растекающуюся под ним лужу и почувствовал, как намокают портки. Оказалось утоптанная до каменного состояния земля отказалась впитывать вытекающее из опрокинутой баклажки пойло, и то растекалось вокруг, затекая и под зад Лешего. В общем, понятно, что со стороны это выглядело так, будто он обмочился, не снимая штанов. И что делать? Показать, что на самом деле, он обманул гостеприимных скоморохов и вылил преподнесенное ему питье? Обижать добрых человеков не хотелось. Коль не признали в нем владыку, так ничего зазорного не будет и в том, ежели посмеются над конфузом, посчитав за убогого скитальца.
–Тьфу! –
– Поехали, – согласился скоморох в красном кафтане. – Мало того, что лес весь засран, еще и клиенты дурдома пристают.
Лысый молча направился за товарищами.
Развеяв морок, Леший подхватил настоящую баклажку, благо пойло из нее почти все вытекло, собрал забытые скоморохами пробки и поспешил за ними, чтобы отдать. Однако, когда лысый, допив напиток, отбросил свою баклажку, словно ненужный мусор, до владыки наконец-то дошло, что для этих людей сии чудные сосуды никакой ценности не представляют. Подняв бутыль – будет чем удивить собратьев, когда в свой лес вернется – снова догнал скоморохов, пытаясь разглядеть средь деревьев лошадей, на которых те собрались куда-то ехать.
– Слышь, Леха, – обернулся лысый, – ты чего за нами прешься? Дурдом в обратной стороне.
– Дурдом? – Леший посмотрел в обратную сторону, где находился тот мрачный дворец с огромными окнами и убогими привратниками, и постарался запомнить его название. Понимая, что скоморохам чем-то неприятно его присутствие, решил задать напоследок вопрос: – Поведайте, люди добрые, в какой стороне ближайшая весь али город?
– Ну точно, дурик, – хохотнул скоморох в красном кафтане.
А еще через пару десятков шагов они вышли на широкую просеку, тянувшуюся в обе стороны на сколько хватало зрения. Тут пришелец увидел новое чудо-чудное. Вдоль всей просеки тянулась насыпь из гранитного щебня. На насыпи в два ряда лежали столбы из серого камня. Леший даже поскреб ногтем – столбы точно каменные. А на эти столбы уложены четыре толстые стальные полосы – по две на каждый ряд. И полосы эти тянулись так же от края до края видимости. Отковать такие не под силу даже волотам. Не иначе не рукодельные они, а созданы кем-то из сородичей лешего, обладающих особым даром, кем-то из тех перволюдей, коих он не встречал ранее. Да не только не встречал, а и не слыхивал о таковых. Но то не все чудо. Меж рядов каменных столбов, на коих лежат металлические полосы, стояли шагов на полсотни друг от друга огромные металлические кресты. От креста к кресту по перекрестьям тянулись отблескивающие медью нити в большой палец толщиной.
Разглядывая чудо, Леший вдруг ощутил, как сперва металлические полосы, а потом и земля под ногами затряслись. Повернув голову, он увидел, что по насыпи на него несется нечто исполинское, ядовито-оранжевое, с огромными на всю морду глазами.
Шустро отскочив в лес, пришелец накрыл себя мороком невидимости. Нет, он, естественно, не испугался. Чего ему, бессмертному, боятся-то. Но боязно все же стало. Вона с Кощеем какие непонятности творились. Некоторые первочеловеки уже и в бессмертности своей усомнились, когда слух прошел, будто науськаный Ягой Иван-царевич извел Кощея.
Скоморохи тем временем поднялись на каменную площадку и без страха взирали на приближающегося грохочущего монстра. Тот начал замедлять бег и, поравнявшись со скоморохами, вовсе остановился.
Отвесив челюсть и выпучив глаза, Леший взирал на самобеглую карету длинной с хорошую ладью, внутри которой запросто могли поместиться все жители иной большой веси, а то и городища. Двигалась та карета на четырех парах металлических колес по металлическим лентам. Почти вся верхняя половина забрана большими и кристально чистыми стеклами, отчего внутри было светло, аки снаружи, и Леший рассмотрел людишек, там находившихся. Те сидели на установленных вдоль бортов мягких креслах. Кто-то равнодушно смотрел в окно, кто-то беседовал с соседом. На вошедших скоморохов никто не обратил внимания. Впрочем, владыка усомнился, были ли его знакомцы скоморохами? Усомнился от того, что все людишки, а находилось их внутри чудо-кареты не менее двух дюжин, были разодеты так же пестро. Это ж где такой большой ватаге прокормиться. Да и станут ли скоморошить те, кто владеет этакой каретой, бегающей по стальным полосам. А вона у некоторых на головах тюбетейки с ухом. А бабы-то все простоволосые, да стриженые, будто мужики. Эко дивное племя…
Для чего нужны уложенные на каменных столбах полосы, Леший смекнул сразу – с такой дорогой не страшна никакая распутица. А вот для чего нужны кресты с медными нитями, за которые карета цеплялась непонятными штуковинами? Небось, то привязь такая, дабы карета с полос не соскочила.
Карета застонала, заурчала и покатилась, погоняемая неведомой волшбой, все быстрее набирая ход. Пришелец долго смотрел вслед, пока та вновь не показалась, катясь в обратном направлении. Ан нет. То не прежняя карета возвращалась. Не останавливаясь, мимо промчалась сцепка из двух таких же карет, внутри которых тоже сидели и стояли разодетые в странные пестрые одежды люди.
Нет, Леший был не в силах переваривать такие чудеса в одиночку и, подойдя к грязной луже, сотворил малый призыв к брату Лихоне. Однако тот оказался закрыт от призыва.
– Нешто опять в спячку свалился? – почесал он затылок и попытался призвать Вия. И тот не отозвался. Затем призывал Кощея, Ягу, Мизгиря и даже лесовика, который наверняка уже поджарил пойманных с утра карасиков. Результат один – никто не отзывался, будто бы все сговорились закрыться от него.
В душе у Лешего начала зарождаться смутная тревога. Он открыл проход в свои владения, шагнул и… И осознал, что проход не открылся, а он по прежнему стоит в чахлом лесу с вытоптанной травой, а мимо с грохотом проносится очередная самобеглая карета.
Глава 2
Найдя более-менее приглядную полянку, сев на травку и привалившись спиной к стволу раскидистого клена, Леший попытался осмыслить произошедшее.
Кто тот младенец, который заманил его в эти края? Зачем его сюда заманили, закрыв обратную дорогу? Кто в силах совершать подобные деяния? Не иначе сам Создатель или его архангелы, неусыпно взирающие с небес на землю?
Честно говоря, рассуждая понятным читателю языком, Леший был материалистом и в существование сверх естественной небесной канцелярии особо не верил. Нет, он конечно допускал существование некоего сверх разума, имя коему Создатель, некогда породившего и саму землю, и населяющих ее существ. Но чтобы тот многие века неусыпно наблюдал за своим творением… А тем более, вникал в дела и чаяния каждого существа… Да ну, как говорит Кощей, на фиг! Оставим подобные сказки темным весянам и прочим смертным людишкам.
Раскинув мыслью и так, и эдак, Леший решил оставить на опосля вопрос о том, кто и каким образом запер его в чудных краях. В первую очередь надо понять – зачем? Чтобы найти ответ на сей вопрос, владыка решил мыслить, как говаривал все тот же Кощей, логически.
Вот кто он сам таков есть? Понятно же, хозяин лесов, властный над всем, что в них произрастает и проживает. Не всех лесов, ибо мир велик, но в своих краях он владыка единственный и неоспоримый. Лишь некоторые собратья имеют ограниченные угодья, в коих он позволяет им вершить свои порядки. Вот Вий, например, собрал на Ведьминой сопке самых уродливых тварей со всех окрестных лесов. Так за то Леший ему только благодарен, ибо без них что людям, что зверям жить спокойнее стало.
Но то ладно. Сюда-то его, владыку лесного, за каким пнем заманили? А не для того ли, дабы здешний лес в порядок привел? Ежели так, то работы тут непочатый край! Но прежде чем лес лечить, да заселять его зверьем и тварями лесными, следует узнать, кто учинил сие непотребство, да вразумить того злодея. А не поймет, так и силушкой принудить.
Решив так, Леший поднялся, призвал птах малых, а когда те слетелись с ветвей клена на его плечи, велел им найти местного лесовика. Птахи поднялись стайкой, защебетали, заспорили, да принялись перелетать с дерева на дерево, увлекая владыку за собой. Путь оказался недалек, и вскоре они запорхали над кустами терновника. На фоне общей убогости, кусты выделялись пышностью и яркостью листочков.