Лёшка-"студент"
Шрифт:
— Он же работал в вашем шлеме! — не выдержал Каверзнев. — И все делал, что говорили…
Врач покосился на подполковника.
— Благодаря последнему эксперименту удалось вернуть память человеку, потерявшему ее три года назад, — продолжал врач. — В экспериментах по кодированию получить результат удалось только три раза, но зато код зафиксировался твердо. По нашему мнению, эксперименты надо продолжать, вырабатывая методику. Идея одобрена на коллегии комитета.
Врач закрыл папку и сел.
— Разрешите мне? — спросил Каверзнев, обращаясь к генералу.
— Пожалуйста.
Каверзнев
— В последнее время Ковалев стал нервным, — вспыльчивым и раздражается при каждом пустяке. И мне непонятно, почему врачи этого не замечают! — подполковник повысил голос.
Врач, рисовавший узоры на листке бумаги, криво улыбнулся.
— Я считаю, что Ковалев переживает психологический кризис, и довольно серьезный, от этого отмахиваться нельзя, — продолжал Каверзнев. — Это — человек неординарного мышления, нервный, я его знаю больше шести лет. Мы же, заставляя его проделывать то, целей чего он не знает, толкаем его к срыву! Когда-то Ковалев, находясь в таком же стрессовом состоянии, бежал из колонии, скрывался, благодаря чему мы и потеряли шлем, наделал много других бед, и сейчас, сегодня, он приближается к такому же состоянию!.. Я считаю, что необходимы немедленные действия, препятствующие развитию стресса заключенного. Ковалев в раздражении непредсказуем, и нужно это учитывать.
— Вы что, боитесь своего узника? — спросил мужчина, сидевший напротив Каверзнева, разглядывая подполковника сквозь очки в позолоченной оправе, делавшие лицо строгим.
— Боюсь! — честно признался Каверзнев. — И вы бы боялись, если бы столкнулись с ним хоть раз в минуты, когда он в гневе. Посмотрите видеозаписи его буйств! Посмотрите в его глаза при этом! И вам тоже станет страшно…
— Ладно, это все знают, — вступил генерал. — Давайте предложения.
— Необходимо смягчить режим содержания Ковалева. Он любит свою жену, но еще больше любит сына. Он каждый день ждет, когда они придут к нему на свидание. Я считаю необходимым освободить соседнюю комнату и поселить жену с сыном рядом с Ковалевым. Вот увидите, он с радостью начнет участвовать во всем, что вы предложите! — с жаром говорил Каверзнев. — И кровь берите, и цепляйте на него хоть десять килограммов датчиков, он все выдержит!
— А ресторан под окном он еще не требует? — спросил очкастый. — Надо же! Жену ему…
Каверзнев оглянулся на генерала в надежде на поддержку, но генерал молчал.
— Кроме того, Ковалев категорически отказался принимать снотворное перед перевозкой, — уже тише, не надеясь, что его предложения поймут, продолжал Каверзнев. — И я считаю, что в снотворном нет необходимости. Вполне можно возить его в закрытой машине, так, чтобы он не имел контакта ни с кем из охраны! Кроме того, он дает слово не предпринимать попыток побега.
— А вы верите его слову? — спросил генерал.
— Да. Он не побежит, если обещал.
— И поручиться сможете?
Каверзнев на секунду задумался и, твердо глядя на генерала, ответил:
— Да.
— Скажите, а вообще существуют способы лишения Ковалева агрессивности? — спросил очкарик, обращаясь неизвестно к кому.
— Есть… — ответил Каверзнев. — Убить. Но Ковалева даже не судили! А это право нам может дать только суд.
— Почему же… — лениво проговорил врач. — Есть и другой способ. Лобэктомия. Удаление участка мозга. Тогда он вообще не будет способен на действия, требующие усилий.
— Но тогда у вас будет уже не Ковалев! — опять не выдержал Каверзнев. — Слюнявая пародия на человека!
— Да. И он потеряет все свои способности. А нам бы не хотелось прерывать эксперименты, — сказал врач.
— Так что будем делать? — спросил генерал.
— Я уже доложил свое мнение, — ответил Каверзнев.
— Садитесь, подполковник. Мы поняли.
Поднялся очкарик.
— Нами запланированы эксперименты по проверке способности Ковалева передавать информацию на дальние расстояния. Некоторые уже известные нам события позволяют предположить такую возможность.
— Да что толку от этих экспериментов, ведь способности Ковалева пока не удалось передать никому! — сказал кто-то из сидевших в конце стола. — Он один такой!
— Почему же… — медленно проговорил врач. — После кодирования с испытуемыми довольно успешно работаю я… Получается… — и, скромно глядя в стол, добавил: — Неплохо.
— Сын Ковалева, судя по всему, унаследовал от отца некоторые таланты, — сказал очкарик.
— А что именно? — спросил генерал.
— Этот малыш отлично диагностирует любое нарушение в организме человека. Он точно указывает место, где затаилась болезнь, и, представьте, еще ни разу не ошибся!
— Дает же Бог талант… — сказал генерал. — И совсем не тому, кому надо! А где сейчас жена Ковалева?
— Сегодня их доставят сюда. Кстати, знаете ли вы, ведь ракету нашли! — сообщил очкарик.
— Да? — радостно удивился генерал. — А мне еще не сообщили…
— Какую ракету? — переспросил Каверзнев.
Очкарик переглянулся с генералом, и тот кивнул.
— Две недели назад при выполнении тренировочного полета над акваторией Ледовитого океана с борта бомбардировщика упала ракета с ядерной боеголовкой. Для поисков был привлечен сын Ковалева. Он точно указал место падения, ракета обнаружена, и уже приступили к подъему.
— А как он это делал? — спросил врач, в его глазах горел неподдельный интерес.
— Ему показали вещество, заполнявшее боеголовку, посадили с матерью на самолет и катали над морем, пока он не указал участок, где много такого же, — это по его словам, — очкарик улыбнулся. — Правда, перед этим он указал места захоронения радиоактивных отходов…
— Постойте, — встревожился Каверзнев. — Ему что, плутоний показывали?
Очкарик не ответил.
— Нет, вы скажите! Значит, мальчик находился рядом с радиоактивным веществом?
— Ну, доза была небольшая… — успокаивающе сказал очкарик. — Да и ракету все равно необходимо было найти, она еще больше бед могла наделать.
Каверзнев встал.
— Я должен предупредить, что считаю своим долгом доложить о случившемся заместителю председателя комитета, — сказал он сухим официальным тоном. — Сегодня же напишу рапорт…
Генерал неодобрительно покосился на подполковника. Каверзнев сел.
— Лучше, чтобы ракета на дне осталась, да? — неприязненно проворчал очкарик.