Леська и людоед

Жил-был сосед сверху. Хороший был сосед сверху – не пил, не курил, с потолка не протекал, музыку громко не включал, молотком после одиннадцати вечера в стены не колотил. Впрочем, до одиннадцати тоже. Имел жену, двоих детей и хомячка и вежливо здоровался с Леськой в лифте. Только здоровался – как его зовут, Леська не знала. Поэтому она слегка удивилась,

– Папа дома? – спросил он таинственным шёпотом у открывшей дверь Леськи.

– Дома, – таким же таинственным шёпотом ответила Леся. – А что?

В коридор вышел папа.

– Что это вы шепчетесь? – подозрительно спросил он. – Леська, не трогай чужие конфеты.

– Это не чужие, – прошептал сосед. – Это её конфеты. И ваши.

И сунул папе апельсины и коробку.

– А за что? – спросил папа. – И почему шёпотом?

– Охрип я, – просипел сосед. – Ларингит у меня, простуда такая. Голос вообще пропал. А завтра на работу. Я вас умоляю, сходите один раз вместо меня! Работа несложная, даже приятная, на свежем воздухе, а вы в отпуске, я знаю. Послезавтра голос уже, надеюсь, вернётся: я горячее молоко тоннами пью. Выручите по-соседски, очень вас прошу!

– Да ладно, – сказал папа. – А кем вы работаете?

– Людоедом, – сказал сосед.

Сосед сверху работал людоедом. В сказке «Иван-царевич и кто-то ещё» – то ли Серый Волк, то ли Лихо Одноглазое – Леся забыла. А поскольку на одну зарплату не проживёшь, то сосед совмещал по той же специальности в «Мальчике-с-пальчике» и «Волшебнике Изумрудного города». Конечно, простуженный людоед без голоса – курам на смех, вот сосед и просил подменить его на один день.

– Работа – не бей лежачего, – объяснял он опешившему папе. – Посидите на камушке с восьми утра до двух дня с перерывом на обед. Если кто по дороге проедет – порычите, он и убежит. Можно вилку вдогонку кинуть, это тоже хорошее впечатление производит. Потом с двух до шести перейдёте в сказку «Мальчик-с-пальчик». Там роль посложнее, не связывайтесь, лучше сделайте вид, что не замечаете Мальчика-с-пальчика. А то у него переходный возраст и сложные взаимоотношения с родителями, может и обозвать как-нибудь. Или того хуже. Один день перебьётся он без людоеда. Потом с шести до десяти вечера в том же лесу, но с другого края поймаете Элли и отнесёте в свой замок, а затем, привязав её к столу, походите вокруг стола кругами, зверски скалясь и точа нож. Она будет в обмороке, кусаться и лягаться не должна, так что всё очень просто. Да не волнуйтесь, я подробную инструкцию напишу.

– Э-э-э… – наконец обрёл дар речи папа. – Видите ли, я не очень люблю есть человеческое мясо.

– И не надо, – замахал руками сосед. – Отопрётесь как-нибудь – зуб болит или настроение задумчивое, это несложно. Ну вот и договорились. Держите пропуск, покажете охраннику. Спасибо огромное, в зарплату рассчитаюсь.

И сосед убежал, пока папа не передумал. Из кухни выглянули мама и Стася – Лесина младшая сестричка. Стася была занята тем, что очень медленно ела кашу. А мама еще больше была занята тем, что убеждала её есть кашу побыстрее.

– Ну что, пойдёшь? – спросила мама.

– Да надо бы… – вздохнул папа.

– Папочка, – проникновенно сказала Леська. – Возьми меня с собой. Я тебе пригожусь.

– И меня! – закричала Стаська, размахивая ложкой.

– Тебя не возьму, ты кашу долго ешь, – строго сказал папа Стасе. – А Лесю… Вообще-то я в сказках плохо ориентируюсь. Может, и правда Лесю взять?

Мама открыла рот, чтобы сказать: «Ни в коем случае», – но подумала и сказала совсем другое:

– Только при одном условии: надеть кофту, не объедаться конфетами и хорошо себя вести.

«Это уже три условия», – подумала Леська, но промолчала, чтобы мама не передумала.

Контора, в которой работал сосед, помещалась через пару кварталов от Лесиного дома. У входа сидел мордатый охранник и жевал жвачку. Папа предъявил пропуск. Леся скромно сделала вид, что её тут нет.

– А это кто? – спросил охранник, изучив пропуск и уставившись на Лесю.

– Это со мной, – небрежно сказал папа. – Стажёр для передачи опыта. Из Новосибирска.

– Ладно, проходите, – лениво кивнул охранник и передвинул жвачку на другую сторону рта.

Папа и Леська прошли.

– Вот видишь, пока всё нормально, – храбро сказал папа, шагая по коридору. – А ты боялась.

Леся оглянулась. Охранник на табуретке так же тупо сидел и жевал. И лениво шевелил своим длинным фиолетовым хвостом. Леся не стала заострять на этом внимание папы. Родителей беречь надо, у них психика ранимая. Им, беднягам, ещё много чего вытерпеть придётся.

Коридор конторы плавно перешёл в пыльную дорогу, освещённую солнцем и заросшую травой – это в октябре-то! У края дороги стояла вешалка. Леся и папа повесили свои пальто на вешалку, переобулись в казённые тапочки и пошли по дороге, любуясь чудесным летним пейзажем. Вокруг было сплошное благолепие – ромашки, васильки и прочие берёзки. По берёзкам скакали белочки, по ромашкам – бабочки, а солнце наяривало так, словно хотело кому-то доказать, что, несмотря на свой почтенный многомиллионный возраст, оно ещё о-го-го!

– Эх, зря я купальник не взяла, – досадовала Леся. – Пока ты будешь прохожих есть, я бы позагорала. Кто же знал, что здесь такая теплынь. А мы развилку не пропустили?

– Да нет, вот она, – сказал папа, сверяясь со схемой, нарисованной соседом.

Впереди стоял огромный валун, от которого разбегались три дороги. На валуне древнерусскими буквами было написано: «Направо пойдёшь – женату быть, налево пойдёшь – коня потерять, прямо пойдёшь – убиту быть».

– Нам прямо, – бодро сказал папа. – Там у нашего соседа рабочее место.