Лесной фронт. Дилогия
Шрифт:
Не забыв поджечь вторую машину, мы отправились в обратный путь и углубились в заросли. Я чувствовал себя верблюдом. На левом плече висит набитый мешок, к которому я еще и привязал сапоги, на правом – чуть меньше набитый, но тоже тяжелый ранец. Рядом с ранцем висит автомат, а в руках карабин. По-моему, на ишаков навьючивают меньше. Почему бы не сделать хоть какие-то носилки, а еще лучше – тележку? Хотя тележку делать не из чего, а с носилками через лес между деревьями, кустами и прочей растительностью идти – удовольствие маленькое. Хорошо, хоть удалось увильнуть от переноски лотков с минами – если б на меня навьючили еще двенадцатикилограммовый ящик, я б свалился на месте.
Остальные были нагружены не меньше меня. Каждый тащил на себе столько килограммов железа, что, не увидев этого собственными глазами, я никогда бы не поверил, что с таким грузом можно устраивать поход на дальнее расстояние. Однако, несмотря на большую нагрузку, настроение бойцов было веселое. То и дело звучали шутки и ответные смешки. Люди радовались жизни, радовались тому, что живы. Для сорок первого года даже такая победа была Победой, именно с большой буквы. Группа из двадцати человек, с трофеями и без потерь, возвращалась в лагерь.
* * *
Обратная дорога заняла на целый день больше времени. Я не буду описывать, как мы добирались назад, потому что плохо помню. Примерно после полуночи ходьбы по лесу с тяжелыми трофеями сознание перестало фиксировать что-либо, кроме спины идущего впереди. Я просто тупо переставлял ноги, когда мы шли, падал на месте, когда Митрофаныч объявлял очередной короткий привал, что-то ел и снова поднимался, когда меня расталкивали, говоря, что пора идти дальше. Помню только, что очень сильно пожалел о своей жадности там, на дороге, во время сбора трофеев.
В лагерь мы пришли на рассвете. Здесь уже вовсю кипела жизнь, сновали по своим делам партизаны, от кухни доносились запахи еды и раздавался стук топора. Остальные участники налета на немецкую колонну были в ненамного лучшем состоянии, и Митрофаныч, осмотрев свою группу, просто махнул рукой, приказал отдыхать и отправился докладывать командиру сам. Никто не спорил. Поглядев вслед удаляющемуся в направлении командирского шалаша Митрофанычу, мы расселись под ближайшими деревьями. Потом я спал. Спал долго – до самого вечера.
Снился мне какой-то бред. Вначале я долго бежал по темному лесу. От кого бежал и зачем – не знаю. Потом вроде в кого-то стрелял… А уже под конец приснился мне интересный эпизод, который почему-то намертво врезался в память. Знаете, так бывает – зачастую наутро в голове остаются только обрывки сна, которые, подобно клочьям тумана под солнцем, постепенно растворяются и исчезают, а иногда какие-то моменты сна крепко закрепляются в памяти, и их отчетливо помнишь даже спустя годы. Так было и с этим сном.
Я сидел у костра. Вокруг сквозь мрак проглядывали деревья, что-то шуршало и потрескивало. Огляделся – оказывается, я у костра не один. У огня сидели Терехин, капитан и Михалыч – старший сержант, который погиб возле аэродрома. Причем все выглядели вполне здоровыми, никаких следов ранений. У Терехина исчезла рана на голове, и выглядел он так же, как в нашу первую встречу – даже немного… живее, что ли? Насчет капитана я не знаю, но его костыля нигде не было видно, из чего я сделал вывод, что с ногой у него уже все в порядке. Ну и Михалыч тоже выглядел вполне живым и здоровым. Он затянулся сигаретой и выпустил густой клуб дыма.
— Ну и как вы там у себя в будущем живете?
В каком будущем? Когда они меня успели расколоть? Или я сам рассказал? Нет, это вряд ли. Я же «потерял память» и вроде бы вел себя осторожно. По крайней мере, ни в НКВД, ни в больницу меня пока не тащили. Но если спросил – значит, знает? И не сделаю ли я себе только хуже, начав все отрицать?
— Как живем? — услышал я свой голос. — Нормально живем. Работаем, отдыхаем… даже, если честно, скучновато немного.
Ну вот, вместо того чтобы все отрицать – спалился полностью. Теперь выкручиваться поздно. Придется отвечать.
— Скучно, говоришь? — не отставал сержант. — А где ж ты работаешь, если скучно?
— Да простым офисным служащим… — пожал плечами я и, вспомнив, что понятие «офис» вряд ли было знакомо советскому сержанту в 1941 году, пояснил: – Кабинетным, в смысле.
— Кабынетный… — разочарованно протянул сержант. — А воюешь так, ничего. Чего ж ты в армии не остался-то?
— Да я, собственно, и не служил…
Лица сидящих вокруг костра удивленно вытянулись, и я поспешил объяснить:— С детства мечтал об армии. До восьмого класса даже собирался в Суворовское поступать, а потом… потом передумал. Поговорил с людьми, наслушался про дедовщину… Платят еще мало…
— То есть как это – платят мало? — включился в разговор политрук. — Это как – за деньги Родину защищать?
Глаза у Терехина аж горели. А может, в них отражался свет костра?— А на заставах мы в июне за деньги гибли? И под Киевом в дотах трупы жрали, но отстреливались до последнего патрона, а потом сами себя подрывали? А под Москвой мы из музейных пушек по немецким танкам стреляли тоже за деньги? Нет, брат, мы эту землю своими костями устилали с запада на восток и потом с востока на запад – до самого Берлина – не за деньги. Мы за Родину гибли!
Полностью прибитый напором Терехина, я не обратил внимания, что он говорит о вещах, которые еще не случились. Не был еще взят Киев, и гарнизоны прочно сидели в дотах КиУРа, не дошел еще немец до Москвы, а до наступления на запад оставалось еще около двух лет.
— Товарищ младший политрук, а как в моем времени без денег? Жить на копейки, практически нищенствуя и обрекая на нищету своих родителей, жену и детей? Да у нас офицеры бегут из армии! А кто не бежит – тех сокращают. Войны давно нет и не предвидится, государство считает, что армия не нужна вовсе… Что только деньги из бюджета тянет. Смешно сказать, делаем новейшие танки, которые потом сразу же и продаем в Индию или еще куда. А своей собственной армии закупить не можем – денег в бюджете на это не предусмотрено. Заказали десяток танков предыдущего поколения и раструбили на всю страну чуть ли не как о подвиге. А в новостях показывали – летчики наши, военные, вместо нормального налета или хотя бы тренажера на модельках тактику воздушного боя изучают. Вот представьте, стоят двое с игрушечными самолетиками в руках и отрабатывают этими игрушками тактику.