Лесной фронт. Дилогия
Шрифт:
— А если в колею попадет и взорвется?
— Значит – не судьба, — философски ответил на мой вопрос старшина, доставая лопатку.
Я тоже принялся за работу. Выбрал более или менее ровный участок противоположной колеи, по ее дну, отбрасывая, выкопал неглубокую траншейку по длине мины. Положил туда заряд, засыпал землей (остальную землю – подальше, за ближайший куст), оставив чистым только участок гильзы с отверстием под взрыватель. Потоптался, чтобы скрыть следы. Затем достал и собрал заготовленный взрыватель, ввинтил его в отверстие. Ударник полностью ушел внутрь и упер свое жало в капсюль. Так не пойдет, решил я. Надо приспособить что-то под кнопку. Посмотрел по сторонам и подобрал какую-то сухую ветку. Кусочек ветки аккуратно вставил в отверстие взрывателя, так, чтобы наружу, где-то на полсантиметра, выглядывала «кнопка». Так же
Убедившись, что все в порядке, посмотрел, как там дела у старшины. Он тоже закончил работу. Причем получилось у старшины гораздо лучше, чем у меня, — место закладки вообще невозможно было разглядеть. Старшина осмотрел результаты моей работы и махнул рукой:
— Сойдет. Где свои «полтишки» будешь ставить?
Я чуть подумал.— На обочинах поставлю, наверное…
— Ставь все на полянке перед оврагом, — посоветовал старшина. — Там у нас людей меньше.
Я кивнул и направился в сторону овражка. В хаотичном порядке закопал 50-миллиметровые летучки и бегом направился к остальным на холме.
— По полянке не ходить. — Взбежав на холм, я первым делом решил доложиться Митрофанычу. — Ребятам передайте, что я там мины поставил.
Митрофаныч, лежащий за деревом, кивнул и махнул мне рукой – ложись, нечего, мол, отсвечивать. Я подобрал свой карабин и залег за деревом недалеко от старшины. Оставалось только ждать. Ждали мы долго. Охватившее поначалу, в ожидании немцев, напряжение, когда каждую секунду до галлюцинаций вслушиваешься и всматриваешься в окружающее, пытаясь уловить начало события, потихоньку отпускало. В конце концов снова становилось скучно. Я лежал и пытался определить, что хуже – когда вот так ждешь неизбежного или когда это неизбежное наконец наступает со всеми своими прелестями в виде пуль и взрывов. Вспомнив свои ощущения возле аэродрома и последовавшую перестрелку в лесу, пришел к выводу, что поваляться на травке – лучше, чем ползать под пулями.
Понаблюдал за лежащими неподалеку товарищами. Старшина лежал на спине и грыз травинку – спокойный как слон. С другой стороны видимый мне боец, как и я, напряженно что-то высматривал на дороге. Остальных не видел и даже не слышал. В лесу царила первозданная тишина.
Вечер уже начал вступать в свои права. Солнце уверенно указывало на запад, когда справа, за поворотом, послышался отдаленный шум мотора. Слава богу, едут с нужной стороны. Мгновенно скука вновь сменилась напряжением. Страшно было до колик в животе. На месте смог остаться только огромным усилием воли. Я снова посмотрел на старшину – тот уже лежит на животе, карабин под рукой, и напряженно всматривается сквозь густую траву в сторону дороги.
Шум все приближался, и вскоре мимо нас, бодро стрекоча мотором, проехал мотоцикл. Я затаил дыхание – немцы приближались к минам. Если сейчас он наедет на одну из них, придется быстро отсюда уходить. Потому что, если следом едут машины, да еще и с солдатами, они организуют нам очень насыщенный событиями вечер. Выдохнуть я себе позволил, только когда мотоцикл благополучно миновал нашу закладку.
* * *
Мотоцикл скрылся из моего поля зрения, а с другой стороны уже слышался рев мощных моторов. Через пару минут из-за поворота выползли два грузовика. Сначала один, а потом следовавший за ним метрах в двадцати второй. Я вжался в землю, стараясь, чтобы сидящие в машинах меня не заметили. Натужный рев прополз мимо. Я все еще не решался поднять голову и только тихо отсчитывал про себя секунды, которые, по моему мнению, оставались до того момента, как передняя машина наедет на мины. Отсчет ушел уже далеко в минус, но ничего не происходило. Все так же звучал удаляющийся рев моторов. И только когда я уже окончательно решил, что наша закладка просто не сработала, практически слитно в тишине леса грохнули два взрыва.
Сразу же после того, как сработали мины, загавкал ДП, со всех сторон захлопали винтовочные
Захваченный всеобщим боевым настроением, я начал, часто передергивая затвор, посылать пулю за пулей в тент ближнего грузовика. Вдруг грохнул еще один взрыв – это сработала моя «противопехотная» мина. Я заметил отлетающего от облачка земли и дыма, поднятых взрывом, немца. Ноги у попавшего в мою ловушку начисто отсутствовали и вроде бы ему еще распороло осколком низ живота.
Клацнул впустую затвор – патроны закончились. Достал из кармана обойму, быстро перезарядил – получилось с первого раза! Снова прицелился в грузовик, но заметил, что из него больше никто не пытается выпрыгнуть. Глаз уловил вспышку где-то в кустах на противоположной стороне дороги. Вроде наших там быть не должно – значит, один из уцелевших немцев. Перевел прицел туда, выстрел. Передернуть затвор. Еще выстрел. Больше оттуда никто стрелять не пытался. Интересно, это я попал или кто-то другой? Или стрелок в кустах замолк по другой причине? Отыскал взглядом следующего немца. Этот лежал за толстым стволом дерева и целился из карабина куда-то в мою сторону. Позиция у него была хорошая. С одной стороны от огня с нашего холма его закрывал ствол дерева и, частично, грузовик на дороге. От огня ДП его защищал все тот же ствол дерева. С моей позиции я видел только часть головы в кепке да руку с карабином. Тщательно прицелился, вспоминая все, чему меня в далеком детстве учили в секции стрельбы. Выстрел. Пуля проходит вроде бы выше. Передернул затвор, снова прицелился. Снова мимо – пуля бьет в дерево, и голова исчезает из поля моего зрения. Эта мишень для меня сейчас потеряна.
Кто-то еще ломанулся через полянку, но сразу словил пулю и растянулся во весь рост. Я заметил еще вспышку в кустах, где-то слева просвистела пуля. Быстро, не целясь, выстрелил в ту сторону. Передернул затвор. Снова выстрелил туда же. Снова передернул затвор. Подержал на прицеле куст – выстрелов оттуда больше не было. На всякий случай еще раз выстрелил. Патроны закончились. Быстро достал новую обойму, выронив при этом из кармана еще одну – последнюю. Перезарядил карабин и вскинул приклад к плечу. Но к тому времени над лесом уже снова повисла тишина. Слышно было только потрескивание огня от подорвавшейся машины.
Через пару минут сзади быстро прошелестели шаги, и я заметил спускающегося с холма бойца, который, пригибаясь, перебегал от дерева к дереву. Видимо, Митрофаныч послал проверить – все ли немцы убиты. Боец специально сделал небольшой крюк и вышел на дорогу так, чтобы не попасть на нашу линию огня. Остальные внимательно высматривали возможные цели. Один из немцев, лежащих возле заднего грузовика, внезапно пошевелился. Тут же хлопнули три выстрела. Я тоже, автоматически, нажал на спусковой крючок. Немец затих. Я передернул затвор и продолжил вглядываться в картину побоища на дороге. Но там все было спокойно.
Боец, осторожно поводя впереди стволом винтовки, вышел на дорогу. Со стороны оврага показался еще один. Блин, там же мины!
— На поляну не заходить! Там заминировано! — крикнул я, заработав косой взгляд старшины.
Боец сразу же изменил траекторию движения и вышел к дороге чуть дальше. Они медленно обошли грузовики, осмотрели с дороги кусты. Один выпрямился и махнул рукой.
— Ну вот. — Старшина поднялся и повесил карабин на плечо. — Теперь идем посмотрим, что нам фашисты привезли.