Лесной фронт. Дилогия
Шрифт:
Все так же нагло мы пошли дальше. Оглянувшись, будто ненароком, я заметил, что давешняя старушка все стоит на пороге и смотрит нам вслед. Извини, бабуля, подумал я, но так надо. Мы миновали церковь. Вскоре должен показаться и дом старосты.
— Не стрелять, — прошептал я. — Старосту и полицаев забираем с собой и расстреляем в лесу.
— Это зачем? — так же шепотом спросил Алик, который шел впереди меня.
— Потому что староста и полицаи — представители немецкой власти, и если убьем их здесь, — пояснил я, — жителям села не поздоровится. А если они просто исчезнут — вопросов к людям быть не должно. Еще и многие скажут, что в ночь, когда те исчезли, в село вошел отряд полицаев. Все ясно?
— Получается, — прошептал Антон, — мы еще и на самих полицаев подозрение наведем! Хитро!
Все засмеялись, будто над удачной шуткой. А вот и зеленый забор. Пришли. Домик-то у старосты и впрямь ничего. Можно было и Генриха послушать. Если и не самый богатый, то точно один из первых на селе. Здоровенная такая хата, под крышей резные наличники, аккуратные ставни, дорожка от резной калитки к дому… И забор совсем не похож на тот покосившийся, который окружал дом давешней бабки. Одним словом — богач. Местный олигарх, не иначе. Ничего, родной, жиреть тебе недолго осталось. Я аккуратно, гораздо более почтительно, чем предыдущую, открыл калитку. Хотя очень хотелось, чтоб все было наоборот — это сюда, а не к той несчастной старухе надо вламываться громко и с матом. Мы вошли во двор. Залаял и зазвенел цепью, вылетев из будки, пес.
— А ну цыц, так тебя! — гаркнул я. — Эй, хозяин! Есть кто дома?
Пес все не унимался — все так же бросался, рвя цепь, но для того, чтобы достать нас, та была слишком короткой. В одном из окон появился свет, и через пару минут дверь открылась. На пороге стоял крепкий мужик в добротной белой рубахе, серых штанах и босой.
— Чего надо? — спросил он, нацеливая на нас карабин. Тут же из-за его плеча выглянула дородная женщина. Блин, а об этом я не подумал. Все планы по тихому похищению старосты и полицаев строились на том, что, кроме них, никого по домам не будет. И что теперь делать? Не убивать же бабу! И оставить ее нельзя… Придется что-то придумать.
— Доброй ночи, хозяин! — крикнул я. — Пса своего убери. Не видишь — свои.
Разглядев повязку, которую я будто случайно выставил напоказ, староста немного опустил карабин, но все же держал наготове.
— Свои по ночам не ходют, — проворчал он. — Вы чего по темноте приперлись? Документы есть?
— А то, думаешь, нам охота в такое время тут ходить, — недовольно парировал я, протягивая старосте один из трофейных аусвайсов, принадлежавший убитому на лесопилке полицаю. — Из Коросятина нас прислали. Назавтра хутора досматривать будем. Мы, кстати, когда сюда шли, ваших встретили. Савелия с Михаилом. Так те тоже не особо рады были, что по такой погоде их в Коросятин ехать заставили. Особенно Михаил.
— А чего ж они с вами не пришли? — Староста, прочитав и вернув аусвайс, опустил карабин и пошел успокаивать собаку.
— Так то ж нам приказ был сюда идти. А им — наоборот. В Коросятин идти приказали. А там уже скажут, что делать, — ответил я в спину старосте.
— Ладно, проходите до хаты. Зинка, на стол поесть собери!
Изнутри дом выглядел не хуже, чем снаружи. Просторно, чистенько, аккуратненько… Все вылизано-вычищено. В прихожей на деревянной вешалке висит верхняя одежда, у порога ровненько стоит обувь. Половичок на полу… А в углу, на маленькой лавке, сидит девчушка в какой-то хламиде и испуганно на нас смотрит. Маленькая, лет двенадцати. Платьице чистое, но определить его изначальные цвет и форму уже невозможно, настолько оно вылинявшее и залатанное разноцветными лоскутками. И вдобавок ко всему худющая — просто ужас. Острый нос да непослушная светлая челка из-под серого платка торчат.
— Лялька это, — пояснил вошедший в дом староста. — Сирота местная. Взял ее к себе, чтоб Зинке по хозяйству помогала. Разувайтесь здесь и проходите.
— Добрый ты мужик, Семен. — Я хлопнул старосту по плечу и принялся стаскивать сапоги. — Из наших есть еще в селе кто?
— Живка и Тарас остались. Они у себя по домам сейчас.
— Так кликни их, — сказал я, проходя в дом. — И оружие пусть возьмут. Разговор есть.
— А чего не кликнуть? — пожал плечами староста. — Лялька, позови Живку и Тараса. И скажи, чтоб оружие взяли.
Девчушка мышью проскользнула между нами и исчезла в темноте, а мы прошли в дом. Гостиная, или как здесь называется эта комната, оказалась не менее чистой и опрятной, чем прихожая. Под потолком висит, освещая комнату, керосинка. Все те же цветастые половики на полу у левой стены. У противоположной от нас стены, возле двери, стоит большой буфет. Еще одна дверь в правой стене. Под окном, укрытый расшитой цветастой скатертью, большой стол с резными ножками. У стола — выскобленная до белизны скамья, с одной стороны, и три, тоже небедных, стула — с другой. А на сам стол хозяйка сейчас выставляет разную снедь. Неплохо, однако! Здесь тебе и нарезанный толстыми ломтями хлеб, и немаленький такой кусок сала, и колбаска домашняя, и капусточка-огурчики-помидорчики… Желудок сразу же заурчал. Давненько я уже не видал такого изобилия… Можно сказать — больше шестидесяти лет не видал.
Это если, конечно, считать аж до момента моего провала в прошлое. И венчала предстоящий ужин большая, какую я только в фильмах видел, бутыль мутноватого самогона.
— Проходите, гости дорогие, до столу. — Хозяйка обвела рукой выставленное на стол богатство и вышла из комнаты — то ли за очередным блюдом, то ли просто чтобы не мешать мужскому разговору.
Мы воспользовались приглашением и расселись за столом, оставив свободным один стул для хозяина. Винтовки и карабины, по моему приказу, поставили в угол. Зачем лишний раз заставлять хозяина нервничать? Пусть расслабится — гости оружие под рукой не держат, а значит, и не угрожают. Кроме того, неудобно ведь с винтовкой или карабином в помещении, да еще и с таким количеством людей. Гораздо удобнее действовать чем-то короткоствольным. Например, моим «парабеллумом», который я заткнул за пояс так, чтобы было незаметно со стороны, но легко выхватить. И еще у двоих — Яна и Генриха — были наганы. Ян носил револьвер еще с момента, когда мы подобрали оружие в лесу, а Генриху пришлось позаимствовать наган у Антона. Кстати, как там Антон и остальные двое, которые не вошли в нашу «полицейскую» группу? Когда мы разошлись у входа в село, я приказал продвигаться скрытно, но глаз с нас не спускать и, когда мы войдем в искомый дом, прикрыть подходы. О! Собака снова залаяла. Может, их и почуяла? Будем надеяться, староста не бросит гостей и не пойдет проверять двор.
— Ну шо, мужики. — Староста сел во главе стола и потянулся к бутыли. Оружия при нем видно не было. Похоже, оставил карабин в прихожей. — Пока остальные придут, выпьем по маленькой за знакомство.
— А чего не выпить? — Отказываться было бы подозрительно, но напиваться тоже нельзя… Придется хорошенько закусывать. Я обеспокоенно посмотрел на остальных — выдержат ли? Особенно Славко и Казик. Дети ведь еще — много ли им надо!
— Ты только этим двум не наливай много. — Я кивнул на пацанов, которые при моих словах обиженно засопели. — А то малые они еще. Пару дней назад уже отличились — со стакана самогона мне всю хату разгромили. Еле унял, стервецов.
Староста покосился на «стервецов» и налил им в стаканы лишь на палец. Сразу видно, что хозяйственный мужик — свою хату ему жалко. Так что повод я удачно придумал. Остальным же он налил больше чем полстакана. Я лишь крякнул, осознав масштабы предстоящей попойки. Нет, не подумайте, что я пить не умею. К алкоголю отношусь вполне нормально — при случае могу выпить «как все». И с ног от водки никогда не валился. А если вспомнить студенческие похождения… Впрочем, сейчас не до этого. Просто с момента моего «попадания» выпить как-то не пришлось. И рацион в последнее время оставлял желать лучшего. В общем, вы понимаете причину моего беспокойства — предстояло выпить полстакана самогона практически на пустой желудок. И ведь это только начало! Пока хозяин наливал, я отрезал себе приличный кусок сала и сделал здоровенный бутерброд.