Лесной исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья
Шрифт:
Тот же белый дом с башенками со стороны Малой Спасской и Старо-Парголовского проспекта. Начало 70-х гг. XX в. Из архива Н.В. Суровой
Вновь проложенный отрезок трамвайных путей оказался своеобразной естественной границей, отсекавшей от проспектов несколько крайних домов. И уже казалось, что они стоят не в определенном порядке, а сами по себе, по одному или по два, в каком-то застывшем хороводе с такими же несколькими домами обеих Спасских улиц.
«Молокосоюз». Фото К.З. Овчинникова, 1970 г.
Нам, детям, обитавшим по другую сторону путей, это место представлялось каким-то особым, отдельным миром, где все было не так, как у нас. От всего нашего утопавшего в зелени деревянного царства оно отличалось необычными для нас домами: каменными, высокими. Стояли они неприкрытыми, все напоказ, потому что никакой зелени – ни деревьев, ни кустов вокруг них не росло.
Самый большой из них, белый, оштукатуренный, и с башенками, и с эркерами, стоял в центре, скрепляя собой все пространство вокруг. Своими фасадами дом выходил на три стороны: боковыми – на Старо-Парголовский и 2-й Муринский проспекты, центральным – на Малую Спасскую (соответственно он имел и тройной адрес: № 2—18–52). От него начинались их расходящиеся лучи. На первом этаже здания располагались сберкасса, булочная, продуктовый магазин, парикмахерская и 21-е почтовое отделение. Когда-то именно этот дом объезжал со всех сторон впервые появившийся в Лесном трамвай.
На противоположной стороне 2-го Муринского – тоже угловой и трехэтажный дом из бурого кирпича. В нем – кинотеатр «Миниатюр», галантерейный и книжный магазины, а на втором этаже – аптека. У него был какой-то совсем казенный вид: гладкие кирпичные стены со скучными рядами одинаковых высоких окон, что-то вроде казармы или фабричного здания.
На первом этаже был кинотеатр «Миниатюр», на втором – аптека. Вдали – «Молокосоюз», 1970-е гг. Фото из архива Н.В. Суровой
Несколько в стороне выступал тоже угловой, светлый и остроносый, как корабль, «Молокосоюз» – так называли по вывеске и магазин, и сам дом. Магазин расходился на оба крыла, вход – с угла, под эркерами. Одна сторона дома выходила на 2-й Муринский, другая через пустырь смотрела на Малую Спасскую и круглую баню. Справа от нее чуть поодаль – керосиновая лавка со всевозможным хозяйственным товаром. Почему-то в детстве мне очень нравилось ходить в керосиновую лавку, там можно было долго рассматривать различные бытовые вещицы, но главное – очень нравился запах керосина (и знаю, что не только мне одной). Стояла и вдыхала, наблюдая, как продавец в кожаном фартуке черпает узким ковшиком маслянистую жидкость из цинковой прямоугольной ванночки, вделанной прямо в прилавок, которая одновременно наполнялась из открытого крана.
С левой стороны от бани, почти на соединении Малой Спасской и Большой, стоял кирпичный двухэтажный домик с широким полукруглым окном внизу и с вывеской над ним – «Культтовары». В этом магазине мы покупали все, что нужно было для школы. Когда-то здесь же, совсем рядом, стояла и деревянная часовня, но в моей памяти она почему-то не сохранилась, а может быть, я ее просто не застала.
Магазин «Культтовары». Фото начала 1960-х гг.
Странно, но тогда, в детстве, мне никогда не приходило в голову, что во всех этих домах на верхних этажах тоже жили люди. Мне представлялось, что Спасская существует только для того, чтобы можно было ходить в кино, в аптеку и магазины, в баню, наконец, или – «к трамваю».
И вот теперь памятником этого былого мира осталась только круглая баня (архитектор А.С. Никольский), она же и памятник градостроительной архитектуры начала 1930-х годов прошлого века. Внешний облик бани полностью сохранился, но совершенно беспощадно обошлись с ее интерьерами. В когда-то прекрасный и просторный зал вестибюля как бы задвинули целый двухэтажный сарай, так что для прохода оставлены только две узкие щели: одна – вход, вторая – выход. Такая вот «уплотнительная застройка» внутри! А ведь, по всей видимости, архитектурно этот зал был задуман как некое внутреннее свободное пространство, как воздушный бассейн для роздыха перед выходом на улицу. А как смотрелся этот зал – весь белый! Его задняя стена казалась сценой: по бокам кулисы наружных лестниц, соединявшиеся на самой высоте полоской балкона, в центре его стеклянная дверь парикмахерской, под навесом балкона – широкая стойка, где продавали газированную воду и пиво в разлив, из краника. И здесь, и в поликлинике это были не просто интерьеры, а настоящая внутренняя архитектура и прекрасный дизайн – сочетание формы и функции. И, видимо, не случайно в городских реестрах все эти три здания – школы, поликлиники и бани – значатся памятниками истории и культуры, состоящими под охраной.
Здесь же, на подходе к площади Мужества со стороны проспекта Тореза (Старо-Парголовского), затерялся и еще один скромный памятник архитектуры Петербурга – особняк Кот-лова, или, как его называли в народе, «дом Шаляпина». Тот самый особняк в стиле модерн, который много лет торжественно открывал собой Старо-Парголовский проспект (замыкал проспект знаменитый дом Бадмаева – белый каменный дом с остроконечной башней за таким же белым глухим забором; он стоял на самой высокой точке Поклонной горы в окружении сосен и был прост и строг, как монастырь).
В особняке Котлова в довоенные годы размещалась известная всей округе библиотека имени А.С. Серафимовича, она продолжала работать и во время блокады. Теперь в нем другие хозяева, а сам он из-за, казалось бы, незначительных перестроек утратил часть былой красоты. Однако он, как здания круглой бани и 1-й школы, отнесен к памятникам истории и культуры и находится под охраной государства (в 2001 г. включен КГИОПом в «Перечень вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность» под № 688).
На протяжении многих лет я знаю это слово – «охрана», но так и не могу узнать и увидеть, что такое «охрана» в действии? В чем она состоит применительно к нашим памятникам – Лесного, Удельной, Озерков, Шувалова, Коломяг?
По Институтскому, мимо Серебки…
В ближайшем нашем окружении, за исключением застройки пустыря стандартными домами, в 1930-е годы никаких изменений не происходило. На противоположной стороне проспекта в сосновой рощице все так же стояла голубоватая, в два этажа, с верандами, «дача банкира Соловейчика» (потом ее называли просто «дом Соловейчика», он простоял до шестидесятых, незадолго до этого кто-то приезжал из-за рубежа посмотреть на «свой» дом). За ним, в сторону Сосновки и Поклонной, два двухэтажных дома с чертами европейского стиля: с высокими фронтонами и диагональной опояской стен, примечательной еще со времен средневековья – сказывалась близость Финляндии.