Лесной кавалер
Шрифт:
— Но ведь Бэкон…
— Да, сэр, — слабо улыбнулся Пео, — Бэкон из новых, но успел хорошо изучить дела в Потомаке. Кроме того, он член совета и значительно влиятельнее любого приграничного фермера.
— Понятно. Политика не менее важна, чем война.
— Политика и война всегда идут рука об руку.
Ланс встал и подошел к узкому окну-бойнице. На дальнем конце вырубки он увидел часового с мушкетом в руках, напряженно всматривающегося в край леса. Вдруг он напрягся, словно почувствовал приближение опасности:
— Взгляни-ка,
Пео одним прыжком оказался рядом. Слуга приложил мушкет к плечу. Взвилась струйка дымка. Еще раз взглянув на опушку, часовой перезарядил ружье, снял с пояса томагавк и бегом бросился к дому.
С ружьями в руках Ланс и Пео выбежали ему навстречу. Пео крикнул, предупреждая остальных слуг об опасности.
Неужели индейцы? Так скоро!
Дикари не стали преследовать часового. Он целым и невредимым добежал до крыльца.
— Четыре индейца, сэр! На их лицах черная боевая раскраска!
Все собрались вместе с оружием в руках. Перекидной мост через ров подняли, ворота заложили дополнительными брусьями. Но на опушке, в сорока ярдах от дома, все было тихо.
Ланс крепче сжал ружье.
— Надо предупредить Бэкона, — сказал он. — К утру они будут у него.
Не теряя ни минуты, Ланс взял лучшую лошадь и поскакал на восток. Постепенно сгущались сумерки. Он без приключений миновал торговый пост Байерда и ехал еще три часа, не видя нигде признаков присутствия индейцев. Между Чикагомини и Джеймс-ривер он заметил далеко на севере огоньки костров. Затем он почувствовал запах дыма, и ему пришлось потерять несколько драгоценных минут и ехать в обход… К полуночи Ланс достиг ворот плантации на Керлз-Нек.
Крепко сложенный фермер в сильно поношенном испанском плаще окликнул его:
— Стой!
Ланс выехал на свет.
— Стой, или я буду стрелять! — предупредил часовой.
— Разве тебе не известно, что дикари не ездят верхом? — крикнул Ланс. — Открывай ворота!
— Можно подумать, что они летают на помеле, — огрызнулся фермер. — Стой, где стоишь! у
Он снял с гвоздя коровий рог и хрипло протрубил сигнал, на который вышел сам Бэкон.
Он с радостным удивлением приветствовал Ланса, и они вместе направились к дому.
— Вижу, вас уже предупредили, — заметил Ланс.
Бэкон мрачно усмехнулся:
— Да, и довольно жутким образом. Они убили моего надсмотрщика и одного раба. Я только что вернулся из Джеймстауна. Смотрите!
На крыльце дома, накрытые оленьей шкурой, лежали два трупа.
— Дик Поттс? — спросил Ланс.
— Да, Поттс. Они скальпировали его. Это не виргинские индейцы, Ланс. Саскеханноки.
При свете пламени камина в большой зале дома Ланс заметил, что руки Бэкона дрожат от гнева.
Они молча сели к столу.
— Я приехал предупредить вас, сэр, — наконец сказал Ланс. — Мне жаль, что я явился слишком поздно и не успел спасти старину Дика.
— Они поймали Поттса и слугу в поле у реки. Там была еще женщина, но ей позволили убежать. И не сожгли склад. Я ничего не понимаю.
— Кровная месть, — объяснил Ланс. — Они убивают только здоровых мужчин. Блум поклялся уничтожить пятьдесят бледнолицых, а затем послать Беркли предложение о мире.
— Мир? Теперь?! — вскричал Бэкон.
Ланс взглянул ему прямо в глаза:
— Вы едете в Джорданс-Поинт?
— Да! — запальчиво ответил Бэкон.
Слуга принес мясо и вино.
— Брошено тридцать плантаций, — заметил Ланс. — Мы уже не можем защищаться поодиночке, дикари продвинулись слишком далеко. Необходимо создать маленькие подвижные отряды и пройтись по лагерям индейцев.
— А что думает губернатор?
— Он носится со своими фортами.
— Форты! — Бэкон так сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели. — Форты! Пытаться сдержать поток дикарей с помощью этих жалких постов, поставленных через целых пятьдесят миль друг от друга!
Бэкон встал и зажег трубку. В его глазах плясали язычки пламени.
— Ланс, мне плевать на планы губернатора. Нам придется действовать самим. Надо снова выступить против индейцев, независимо от того, даст нам Беркли снаряжение или нет. Нельзя ждать. Это вопрос жизни и смерти. Если не хватит пороха, будем драться топорами. Но драться мы обязаны.
— Больше ничего не остается, — кивнул Ланс, ставя свой кубок на стол.
Он пересказал Бэкону сообщение Пео о готовящемся бунте, о том, что даже стали вспоминать Кромвеля…
— Это не бунт, — ответил Бэкон. — Это правое дело. Это восстание с целью защитить свои жизни и свое имущество. Раз уж губернатор не может или не хочет сделать все сам, ему придется уйти… Ланс, сейчас в виргинских лесах рождается великая нация. И независимо от Беркли и его пушной торговли, король скажет нам спасибо, если мы сможем отстоять ее.
Плантация Мершантс-Хоуп на Джорданс-Поинт напоминала военный лагерь. Со всей округи в радиусе пятидесяти миль сюда съехались фермеры. Беженцы с севера привезли с собой семьи, другие, подобно Бэкону и Лансу, — слуг.
Здесь были Вильям Байерд, Крю, Вильям Вест, Джон Тернер, Доминик Райс, Джон Бегвелл и многие другие крупные плантаторы с южного берега. Приехали плантаторы из Вест-Поинт и предгорий Раппаханнока. Полковник Томас Гудрич спасся от индейцев лишь в том, что на нем было надето, а Питер Гордон страдал от боли в пробитой стрелой руке.
Все радостно приветствовали прибытие Бэкона и Клейборна. Крю провел их в дом, где собрались представители шести округов.
Полковник Байерд был очень серьезен. Он стукнул по столу эфесом шпаги, призывая к тишине, и все разом замолчали.