Лесные гости
Шрифт:
Герой на экране внезапно повернулся прямо к нему и посмотрел туда, где по расчетам создателей должны были быть глаза игрока. «Четвертая стена? Неожиданно», мелькнуло в голове Тима. «Прости меня…», одновременно раздалось в наушниках. Лицо пиксельного человечка скривилось, поплыло, исказилось… И экран погас.
Тим кашлянул, протер уставшие глаза, постучал по кнопкам, не понимая, что только что произошло – это по плану или у него снова заглючило компьютер?
Кто-то прикоснулся к его плечу. Тим замер, пытаясь понять, кажется ли ему, или все происходит в действительности. Медленно обернувшись, он замер статуей самому
За его спиной стоял тот самый человечек. Искаженный. Изуродованный. НЕ пиксельный. «Прости меня…» снова прохрипел странный, измененный голос, только теперь не в наушниках – он раздавался из приоткрытого рта жуткого гостя. Последнее, что увидел Тим, прежде чем человек одним движением руки повернул его голову на 180 градусов, до хруста в сломанных позвонках, была надпись на внезапно включившемся мониторе. «Game Over». «Вы проиграли».
Старое болото
Если бы взрослые знали, как развлекаются их дети, пока никто не видит – они наверняка поседели бы еще раньше. Хотя… Вот сейчас я сама мама, и просто не представляю, как нас одних спокойно отпускали куда-то. А во времена моего детства мы бродили где хотели, делали, что хотели и выжили похоже только чудом.
Было мне тогда 9 лет, и шило в моей заднице могло померяться длинной с Останкинской башней. Вместо того, чтобы, как все приличные девочки, сидеть во дворе и играть с игрушками, я носилась как угорелая по всей нашей деревне, влипала в неприятности, была неоднократно щипана гусями и однажды почти попала на рога фермерскому суровому быку. А мои старшие братья, которые вроде бы должны были меня защищать, только подначивали к новым приключениям.
В тот день мы зачем-то снова полезли туда, куда нас не просили – к старому карьеру недалеко от фермы. Почему-то именно там и воздух был слаще, и игралось в казаков-разбойников интереснее, и болото на дне карьера вдохновляло так, как ничто другое, хотя, конечно, родители строго-настрого запрещали нам туда ходить. Но когда хоть кого-то девятилетнего останавливали родительские запреты?
Карьер этот раньше использовали для добычи меловых залежей. Если смотреть на него сверху, можно было увидеть четкие, прямые контуры-секции из шести одинаковых по размеру квадратов, на дне которых давно и прочно поселилось большое, густо воняющее падалью болото. Как оно сообщалось между собой, мы понятия не имели – нас гораздо больше забавляла возможность прыгать по насыпи и всеми силами стараться не свалиться. Нет, лететь там было недалеко, но прямые, отвесные стены и болото… В общем, у упавшего были все шансы присоединиться к чудесной жиже.
А мы прыгали. Вернее, сначала просто играли на краю в догонялки, а потом уже один из братьев предложил посоревноваться, кто дальше улетит. То, что мне всего 9, и я девочка, никакой роли в происходящем не играло – я прыгала наравне со всеми, и почему-то ни капли не боялась упасть.
Собственно, я и не падала. Я просто замерла в какой-то момент, привлеченная чем-то ярким внизу. Мне было интересно, что это такое красное болтается в болоте и переливается в ярком солнечном свете.
Я уже хотела отойти от края, когда внезапно, совершенно непонятно, почему, одна из местных ворон – здоровенных тварей, живущих на ветках в карьере – решила, что я – отличная мишень для ее новой охоты. Хотя скорее всего дело было не во мне – в моей заколке, украшенной блестящими камушками…
Ворона полетела прямо на меня. Я закричала, замахала руками и… Просто не справилась с координацией. И прямым ходом полетела в болото.
Было… мерзко. И страшно. Я поняла, что не могу стоять – карьер был глубокий, явно не рассчитанный на маленькую девочку. Жижа воняла жутко, так, что у меня слезились глаза, а при попытках открыть рот немедленно заливалась во все распахнутые отверстия. Я знала, что барахтаться нельзя, надо дать воде возможность вытолкнуть меня, но… Я барахталась. И орала как резаная, пока мои братья носились вокруг и пытались найти хоть что-то, чтобы вытащить меня наружу. В конце концов один из них догадался бежать за помощью, пока второй подбадривал меня на берегу.
А я… В какой-то момент поняла, что это конец. Жижа облепила меня со всех сторон, неумолимо утаскивая на дно. Чтобы сделать хоть один вдох, приходилось совершать усилие и сплевывать болото, заполняющее рот, нос, уши, лезущее прямо в глаза… Я почти смирилась…
А потом то красное, непонятное, что так привлекло меня, стоящую сверху, оказалось совсем рядом с моим лицом и… Говорят, что от страха человек может совершить невозможное. Я, блин, совершила. Потому что прямо перед моим лицом в один момент оказалась… огромная, бычья голова, смотрящая на меня пустыми провалами глазниц.
Не знаю, на каком адреналине я прямо по этой голове, по болоту, аки посуху, взлетела вверх, не обращая внимания на отсутствие опоры под моими ногами, и вылетела из карьера по отвесной стене в пару метров высотой, цепляясь исключительно за какие-то мелкие выбоины и травинки. Никогда в жизни – ни до, ни после – я таких трюков не совершала и вряд ли смогла бы повторить!
Потом прибежали взрослые, меня осмотрели, отвезли в больницу, долго капали разными лекарствами – в попытках выбраться я прилично наглоталась всякой гадости, которая решила разрушить мой организм – но это уже были мелочи. На вопрос мамы, как я выбралась, я ответила только «Меня спасла бычья голова». Тогда все подумали, что у меня поехала крыша.
Только много позже мы узнали, что болото нашей фермой просто и незатейливо использовалось как скотомогильник. Добрые фермеры тихо скидывали туда павший скот, который нельзя было пустить на мясо по разным причинам. Оттуда и голова бычья, которую вороны радостно обклевали, пока она булькала на поверхности. Но в детстве я, конечно, была героиней – рассказывала, как призрак быка выкинул меня из болота, и мне все верили. Ну, зато больше по карьеру никто из детей не бегал, так что, можно сказать, я своей тушкой защитила следующие поколения детей.
Лошадиная голова
Говорили наши бабки, что в лесу у реки нечисть странная водится. Толи девка молодая, толи конь ретивый – в показаниях старушки путались нещадно, может в силу возраста, а может и просто так, по приколу, считая именно свою версию страшнее, чем у товарки. Но в одном сходились решительно все – в лес соваться нельзя. И точка. Дети, конечно, убегали туда при каждом удобном случае, за что нещадно были биты крапивой. Потом и сами поняли, что нет там ничего хорошего, кроме старушечьих баек, невольно навевающих на полусгнившие деревья романтический ореол.