Лесные твари
Шрифт:
– Конец, говоришь? – Демид задумчиво покачал головой. – Концов тут еще много торчит незаземленных. Она одна идет по этому делу? А остальные где? Там должно быть еще пяток людей, как минимум. Умных людей, матерых.
– Есть еще парочка – те самые, что на вокзале пробовали тебя достать. Один – стрелок. Ворошиловский. Так себе, лопушок молодой, спортсмен-разрядник. А вот другой, тот, которого ты в нокаут отправил – личность интересная. Весьма интересная…
– Кто он?
– Косач Сергей Иванович. Специалист очень серьезный. Это я тебе гарантирую. Есть такая структура, никому не известная. В народе она называется техническая разведка. И дорогой наш Косач там семь лет работал, пока не вышел в тираж.
–
– Таких людей не выгоняют – слишком много они знают. Переводят на другую работу – но контролируют так, что они пикнуть не могут. А бывает, что и… – Антонов провел рукой по горлу. – Но это редко. Много надо плохого сделать, чтобы так с тобой поступили.
– Ничего не понимаю… – Дема недоуменно развел руками. – при чем тут техразведка? Там, наверное, проводочки всякие, аппаратура… А он – боец высшего класса. Убийца.
– Ладно. Буду с тобой откровенным. Техразведка – это и есть специалисты высшего класса. По всем вопросам, в том числе и по отправлению людей на тот свет.
– Так что, значит, мне эта самая техразведка на хвост села? – Демид встревожился. – Мало мне своих неприятелей? Этим-то я зачем понадобился?
– Ни черта подобного. – Антонов откинулся в кресле, потянулся. – Косач давно уже к этой структуре никакого отношения не имеет. Более того. Я уже говорил тебе, что он в тираж вышел. Проштрафился он сильно, своих подставил. Думали тогда, что случайно. Вроде, по всем обстоятельствам выходило, что непреднамеренно, ошибки у всех бывают. А пока решали, что с ним делать, герой наш испарился, исчез.
– Куда?
– Неизвестно. Сам понимаешь – хоть и сложно убежать от таких же профессионалов, как он, но сделать это можно. Косач сумел. Переполох тогда был большой. Искали его тщательно, но без результата. Прошло годков несколько, и о нем подзабыли. Явной утечки информации не ощущалось, а это значило, что либо друг наш спит в земле сырой, либо действительно в тугую завязку пошел и булыжником прикинулся. Потому как информацией он владел весьма значительной. Это бы быстро выплыло, если бы он кому-то не тому петь начал…
– А он…
– А он, видишь, кому служить надумал? Червю, Волчице. Видать, решил сделать правильную ставку, крупную. Конец, мол, человекам. Здесь уже даже не деньги, и не просто власть. Здесь нечто большее…
– Так это он мою генетическую линию запустил? Кархов пытался вырастить?
– Вряд ли. – Антонов покачал головой. – Не его это специализация. Вот если бы здание взорвать…
– Меня вот что интересует. – Дема озадаченно нахмурил брови. – Если так, то кто мою линию запустил? Это должен быть очень крутой специалист. И, скорее всего, мне даже знакомый. Уж очень это область узкая – направленная мутация. Может быть, мы с ним каждый день сталкиваемся, а он только посмеивается? Очень бы мне хотелось с ним познакомиться…
– Наверное, есть такой. – Антонов разглядывал бутылку, словно пытался найти в ней истину, которая, как известно, находится in vinas [56] . – Да только мы его не знаем. И эти, которых мы повязали, конечно, не скажут ничего. Стрелок – он сопляк еще, сам не знает ничего. А Косач – не тот человек, из которого можно что-то можно выбить. Крепкий мужичок. Камень.
– А детектор лжи попробовать?..
– Дема… – Антонов укоризненно покачал головой. – Что ты дурачка-то строишь? Ты сам знаешь прекрасно, что это такое – полиграф. Для дилетантов штучка. Для тех, кто в первый раз на допрос попал, и сидит, и дрожит, и думает, как его сейчас раскрутят. Проверить, как лоб у тебя вспотеет, когда мыслишки твои сокровенные вслух произнесeт. И что с того? Косач и так ничего не отрицает. Да, убивал, мол. С целью наживы, мол. А имя того типа, который линию твою запустил, из головы Косача полиграфом никак не выловишь. Потому
56
В вине (лат.)
– Увидим… – пробормотал Дема. – Высунется он еще. Не может не высунуться. Где-нибудь в следующей серии…
– А ты-то как? Эксперименты свои продолжаешь? Линию думаешь восстанавливать?
– Дерьмо все это, – сказал Демид. – Моя линия никому не нужна. Кому сейчас нужно это мясо? Мяса в магазинах – завались! Колхозники бывшие сдают его по бросовой цене – лишь бы взяли. И из-за границы везут сотнями тонн – неважно, какого качества, какими препаратами напичканное, чем зараженное – главное дешевое. Я могу сделать мясо более чистое и дешевое. Теоретически. Только для этого нужно вбухать столько денег… Кто мне их даст? Только идиот какой-нибудь. А мне не везет – никак не могу найти идиота еще большего, чем я сам.
– Не жалко своего многолетнего труда?
– Не жалко. – Дема улыбнулся как-то по-детски, мечтательно и беззащитно. – Я ведь знаешь, когда все это дело начинал разрабатывать? В первые годы Перестройки. Горбач всем свободу обещал. Вот они – Гласность, Демократизация. Кооперативы первые появились. А в магазинах – шаром покати, полный голяк! Это мясо у меня бы с руками оторвали! Я тогда даже ночью не спал, мечтал. Знаешь, о чем мечтал? Сказать смешно… Думал, запущу свой завод, а потом – еще один… Целую сеть заводов, передовая технология. Всех едой завалю, весь народ накормлю. А деньги заработанные, огромную кучу денег, потрачу на благую цель. Новый город построю. Небольшой такой городок – как конфетку. Чистый, красивый, богатый. И поселю там только своих настоящих друзей – всех тех, кого люблю, и с кем жизнь наша дурацкая обходится, как с полным дерьмом. Только хороших людей. Сам каждого буду отбирать. Думал я: может быть, не только дурной пример заразителен, но и хороший? Посмотрят на нас люди, и захотят жить так же. И я им помогу – тем, кто хочет жить так же, в мире, любви и счастье…
– Забор, – произнес Антонов, – вот что тебе понадобилось бы. Забор железобетонный, метров двадцать высотой. Колючка по периметру, и вышки с автоматчиками через двадцать метров, чтобы охранять твой Город Счастья. Мощная полиция. А лучше – армия, маленькая, но хорошо вооруженная. С тяжелой артиллерией. Только это все равно не помогло бы, потому что враг сидит в каждом из людей. Особенно, если речь идет о Счастливой Жизни и Больших Деньгах. Повезло тебе, Дема. Повезло, что ты не построил свой город. Это даже утопией не назовешь, потому что утопия – она как бы без денег. Антиутопия получилась бы. Нормированное счастье по спецпропускам за бетонным забором.
– Да… – Дема поскреб в затылке. – Да, да, да. А ты говоришь – не жаль тебе? Чего жалеть то? Линию мясную я еще доделал по инерции, только к чему ее теперь применить-то? К городу этому? Не будет его никогда, конечно. И не я первый придумал это. Вижу я теперь, чем все это кончается. Квартиры свои продали и все имущество. Построили свой Город Солнца, а теперь с голоду пухнут. Богов себе сами придумывают, на мессию своего молятся! А он… Сам ты знаешь, каких слов он достоин…
– Дема, успокойся! – Антонов привстал даже, протянул бутылку Демиду. – Глотни. Настоящий кагорчик-то, из старых запасов церковных. Ты, Дема, зря переживаешь. Знаю, душа у тебя болит за человеков, да только не сделаешь ты их счастливее, хоть из кожи вон вылези. Таковы законы социума. Один человек может быть счастлив, если убедит себя в этом. И уже одно то, что он счастлив, будет раздражать и сделает несчастливым другого. Общество в целом не может быть счастливым. Слишком много индивидуумов, готовых глотки друг другу перегрызть за теплое местечко под солнцем.