Лесные твари

Плеханов Андрей Вячеславович

Демид, хромая, поплелся к ним. Он старался не думать, что будет с ним после. Он держался на ногах последним усилием воли. С такими ранами… Дай Бог выбраться из этого каземата…

– Стоять! – четкий знакомый голос раздался за спиной. Демид даже не обернулся. – Стоять! Руки вверх!

Демид медленно поднял правую руку и положил ее на затылок.

– Я сказала: руки вверх! Обе руки!

– Не могу, – тускло, устало сказал Демид. – Левая рука не работает.

– Отставить разговоры! Поднимайте левую руку! Или буду

стрелять.

– Стреляй.

Может и выстрелить. Более того – должна выстрелить. Она уже стреляла в него. Конечно, в него, в Демида, а не в этого Ваню-самогонщика. Она хотела убить именно Демида.

Молчание за спиной. Сопение. Осторожно обошла Демида, держась на почтительном расстоянии. Встала перед ним, ноги расставила. Нацелила пистолет на Демида. Тот самый пистолет.

Ага, значит, она не одна. Не может просто так шлепнуть его на месте. Свидетели мешают. Двое за спиной, как минимум.

– Ольга, я убил его. Короля Крыс. Почти убил. Не мешай мне. Мне надо доделать… Кол ему в сердце.

– Какого Короля Крыс?! – голос Фоминых повысился почти до визга. – Вы мне мозги не пудрите!

– Вот это. – Демид показал глазами на труп бестии. – Король Крыс. Это даже не мутант, это волколак. Обычный волколак. Если я не воткну ему сейчас кол в сердце, он оживет снова.

– Во дает! – сзади загоготали. – Ну байки травит! Правду сказали, что крыша у него едет!

– Ничего у него не едет! – Фоминых свирепо свела брови на красивом своем ледяном лице. – Он вам еще не такое наплетет! Все эти сказки – для отвода глаз. Гражданин Коробов, вы арестованы.

– За что?

– Отморозок ты гребаный! – Человек в гражданской одежде появился сбоку, ткнул Демиду в бок ствол пистолета. – Как людей собаками до смерти травить, так это мы можем, а как отвечать, так за что? Руки сюда!

Защелкнул сзади наручники.

– Ольга Игоревна! У него тут одна рука и вправду – того… Кости торчат.

– Доедет. Он живучий. – Фоминых, кажется, впервые перевела дыхание. Сама не верила в свою удачу. Демид Коробов – вот он, в наручниках. – Оружие ищите.

– Тут кнут какой-то железный. Он им собаку задушил.

– Давайте сюда. – Фоминых с интересом вертела в руках Штуковину. Нечаянно нажала на кнопку и подпрыгнула от испуга, когда Штуковина со щелчком сложилась и превратилась в серебристую трубку с острым, как бритва, когтем на конце.

– Ого! – Оперативник восхищенно покачал головой. – Крутая хреновина! Холодное оружие.

– Холодное. – Фоминых осторожно опускала трубку в целлофановый пакет. – Оружие высшего класса, профессиональное. У нас, кстати, есть пара дел, когда людей убивали чем-то подобным. Стоит покопаться. А, гражданин подозреваемый?

– Пошли. – Парень подтолкнул Демида в спину. Аккуратно подтолкнул, почти нежно – жалел, видать, все-таки. – Ольга Игоревна, а собаку куда? В мешок?

– Оставьте ее тут, – сказала

Фоминых. – Зачем нам эта падаль? Она бешеная, наверное, была, раз на хозяина набросилась.

Будь Демид здоров, он бы вырвался, вырубил бы всех троих – не насмерть, временно, лишь бы довести дело до конца, добить Короля Крыс. Пусть его потом судят. Но что он мог сделать сейчас – едва живой?

Его снова переиграли.

ГЛАВА 14

– Это что за заведение?

– ИВС.

– Что?

– Изолятор временного содержания.

– КПЗ, что ли?

– Ага. – Оперативник, который вел Демида по мрачному темно-зеленому коридору, равнодушно кивнул головой. – Типа того.

– Вы не имеете права!

– Имеем. На десять суток. А дальше предъявят обвинение и переведут в другое заведение – уже надолго.

– У меня рука сломана! Мне врач нужен!

– Туда и идем. Направо. – Демид с охранником повернули в ответвление коридора и оказались перед дверью, на которой был намалеван красный крест.

***

– Так-так… – Врач, тусклый человечек с испитым лицом и носом в фиолетовых прожилках, осматривал руку Демида без особого интереса. – Рубцы, деформация лучевой кости. Что, в драке участвовали?

– Драке… – Демид усмехнулся. – Тут дело серьезное, коллега. Я уж не знаю, что там от руки осталось? Переломов несколько должно быть. Возможно, даже открытые.

– Какой я вам коллега? – взъершился доктор. – Ваши коллеги – вон, на нарах сидят. И вообще, не надо мне тут диагнозы диктовать! Я тут не первый день сижу! Переломы… Нет тут никаких переломов – кость целая.

– А раны?

– И ран нету. Рубцовая ткань. Рубцам этим, должно быть, не меньше месяца.

– Как – месяца? Это ж только час назад…

– Вы, сразу видно, новенький. – Врач приподнял стеклышки-очки и посмотрел на Демида, сдвинув седенькие бровки. – Тут у меня профессионалы по симуляции часто попадаются. Такие, знаете ли, мастырки лепят – по виду хоть сейчас в морг, а сам здоров-здоровехонек. И вот что я вам скажу – вы мне тут старыми вашими болячками в нос не тычьте. Нет у вас ничего страшного.

– Нет, подождите…

– Медицинская помощь не требуется. – Доктор черкнул закорючку на разлинованном листе. – В камеру.

Только теперь Демид начинал понимать, что случилось. Он должен был чувствовать страх перед тюрьмой, разочарование – не разделался до конца с волколаком, невыносимую боль в разорванной мерзкой бестией рукой. А в нем поселились только пустое отупение и даже легкий кайф – пугающий и неуместный. Теперь он узнал этот кайф. Такое чувство бывает, когда уходит боль, раздирающая тебя зубами на части. И лоб покрывается испариной, и дыхание становится легче, и голова слегка кружится – ГОСПОДИ, КАКОЕ СЧАСТЬЕ, ЧТО ЭТОЙ БОЛИ БОЛЬШЕ НЕТ!