Лесные женщины (сборник)
Шрифт:
– Что ты собираешься сделать? Раскрыть Карак перед карликами? Восстановить мост Нансур? Править Караком и рррллия вместе со смуглой девушкой? Если так… что станет с Люр? Ответь мне… Я любила тебя, когда ты был Двайану… ты хорошо это знаешь…
– И убила бы меня, пока я был Двайану, – мрачно добавил я.
– Потому что я видела, как умирает Двайану, когда ты смотрел в глаза незнакомца, – ответила она. – Ты, кого победил Двайану, убивал Двайану. А я его любила. Разве я не должна было отомстить за него?
– Если ты веришь, что я больше не Двайану, значит я человек, друга которого ты заманила в ловушку и убила, человек, чью любимую ты захватила и хотела убить. И если это так, то какое право ты имеешь на меня, Люр?
Она некоторое время молчала; потом ответила:
– У меня есть оправдание. Я тебе сказала, что любила Двайану. Кое-что я о тебе знала с самого начала, Желтоволосый. Но я видела, как в тебе просыпается Двайану. И знала, что это истинно он. Я знала также, что пока живы этот твой друг и смуглая девушка, Двайану в опасности. Поэтому я задумала вызвать их в Сирк. Я пыталась убить их раньше, чем ты с ними увидишься. Тогда, думала я, все будет хорошо. Тогда не сможет вернуться того, кто был побежден Двайану. Я проиграла. Я поняла это, когда по своему капризу Люка свела вас троих вместе. Гнев и печаль охватили меня… и я сделала… то, что сделала…
– Люр, – сказал я, – ответь мне правдиво. В тот день, когда ты вернулась на озеро Призраков после охоты на двух женщин… не были ли это твои посыльные, которые должны были отнести в Сирк ложное послание? И не ждала ли ты сообщения, что мой друг и смуглая девушка в ловушке, прежде чем дать сигнал к выступлению? И не было ли у тебя мысли, что тогда – если я открою дорогу в Сирк – ты сможешь избавиться не только от них, но и от Двайану? Вспомни: ты любила Двайану, но, как сказал он тебе, власть ты любила больше. А Двайану угрожал твоей власти. Отвечай правдиво.
Вторично я увидел слезы на глазах ведьмы. Она ответила разбито:
– Да, я послала шпионов. Я ждала, пока эти двое не окажутся в ловушке. Но я никогда не хотели причинить вред Двайану.
Я не поверил ей. Но по-прежнему не испытывал ни гнева, ни ненависти. Только растущую жалость.
– Люр, теперь я скажу тебе правду. Я не собираюсь править Караком и рррллия вместе с Эвали. У меня больше нет желания власти. Оно ушло с Двайану. В мире, который я заключу с карликами, ты будешь править Караком – если пожелаешь. Смуглая девушка уйдет с ними. Она не захочет оставаться в Караке. И я не захочу…
– Ты не можешь уйти с нею, – прервала она меня. – Желтые псы никогда не будут доверять тебе. Их стрелы всегда будут нацелены на тебя.
Я кивнул: эта мысль давно пришла мне в голову.
– Все это уладится, – сказал я. – Но жертвоприношений больше не будет. Ворота Калкру закроются навсегда. Я закрою их.
Глаза ее расширились.
– Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что навсегда закрою Калкру дорогу в Карак – разве что Калкру окажется сильнее меня.
Она беспомощно стиснула руки.
– Какая польза мне тогда от Карака… как смогу я удержать его жителей?
– И все-таки… я уничтожу ворота Калкру.
Она прошептала:
– Боги, если бы у меня было кольцо Йодина…
Я улыбнулся в ответ.
– Ведьма, ты так же хорошо, как и я, знаешь, что Калкру не приходит на зов женщины.
Колдовские огоньки загорелись в ее глазах; в них мелькнул зеленоватый отблеск.
– Существует древнее пророчество, Желтоволосый. Двайану его не знал… или забыл. В нем говорится, что когда Калкру придет на зов женщины, он – останется. Именно поэтому ни одной женщине в земле айжиров не позволено было становиться жрицей и проводить жертвоприношения.
В ответ я рассмеялся.
– Отличный любимчик – вдобавок к твоим волкам, Люр.
Она пошла к двери, остановилась.
– Что, если бы я полюбила тебя… как любила Двайану? Ты смог бы любить меня, как любил Двайану? И еще сильнее! Отправь смуглую девушку к ее народу и сними с них наказание смертью за переход на эту сторону Нанбу. Станешь ли ты править вместе со мной Караком?
Я открыл перед ней дверь.
– Я тебе уже сказал, что мне не нужна власть, Люр.
Она вышла.
Я пошел к окну, подвинул к нему кресло и сидел, размышляя. Неожиданно откуда-то поблизости от крепости послышался волчий вой. Он прозвучал три раза, потом еще трижды.
– Лейф!
Я вскочил на ноги. Рядом со мной была Эвали. Через вуаль своих волос она смотрела на меня; ее глаза светились, в них не было сомнения, ненависти, страха. Это были глаза прежней Эвали.
– Эвали!
Я обнял ее, мои губы отыскали ее губы.
– Я слышала, Лейф!
– Ты веришь, Эвали?
Она поцеловала меня, прижалась ко мне.
– Но она права, Лейф. Ты не можешь вернуться со мной в землю малого народа. Они никогда, никогда не поймут. А я не стану жить в Караке.
– Пойдешь ли ты со мной, Эвали? В мою землю? После того как я сделаю… то, что должен сделать… и если не погибну при этом?
– Я пойду с тобой, Лейф!
Она немного поплакала и потом уснула у меня на руках. Я поднял ее, отнес в соседнюю комнату, укрыл. Она не проснулась.
Я вернулся к себе. Проходя мимо стола, взял ящичек и хотел надеть на шею цепь. Потом поставил его на место. Никогда не надену больше эту цепь! Не выпуская из рук меча, я лег в кровать. И уснул.
23. В ХРАМЕ КАЛКРУ
Дважды я просыпался. Первый раз меня разбудил волчий вой. Волки выли как будто прямо под окном. Я сонно прислушался и снова заснул.
Второй раз я проснулся от беспокойного сна. Я был уверен, что меня разбудил какой-то звук в комнате. Рука моя упала на рукоять меча, лежавшего на полу рядом с кроватью. У меня было ощущение, что в комнате кто-то есть. В зеленой полутьме, наполнявшей комнату, ничего не было видно. Я негромко спросил:
– Эвали, это ты?