Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
– Были чище, - говорю я.
– Из хороших семей, без вшей и элегантные на вид. Но, во-первых, они тоже воры. А во-вторых, я не мог никого принуждать. Наши цивилизованные воры считают, что лучше бордель в родном Тай-Е, чем тот ужас, который ждёт их на варварском Юге. А этот - храбрый.
Ар-Нель крутит пальцами в воздухе:
– Я ошибся, Ник. Мы все ошиблись. Надо было поговорить с юными аристократами. А такие вороватые полуживотные Эткуру наверняка и дома надоели.
Я жду, когда Манька-Облигация взорвётся
– Ты думаешь, кто-нибудь из хороших мальчиков согласился бы по доброй воле стать рабыней Эткуру без поединка? Дать себя обрезать - ну да, да, для пользы дела, конечно, и для высоких политических целей, но по сути-то? Ча, ты идеалист! Воры отказались наотрез - все, кроме этого, а ты рассчитываешь уговорить аристократа?
Ар-Нель вздыхает.
– Ах, Ник, вероятно, ты прав... но мне бы так не хотелось, чтобы эта мразь оказалась для южанина памятью о Тай-Е... Он ведь начнёт что-нибудь говорить... как бы не вышло совсем плохо... О! Послушай, Ник, а он - не немой?
– Да нет, - говорю я. Меня крайне удивляет, что такого разговорчивого субъекта, как Ви-Э, можно спутать с немым.
– В Башне только так митинговал...
– В Башне у него, по-видимому, было более подходящее общество, - усмехается Ар-Нель, пожав плечами.
– С которым у него находились общие темы для беседы. Как его зовут?
– Ви-Э. И всё. Он - сирота.
– Ви-Э, ты проглотил язык?
Манька-Облигация поднимает голову. Ах, ничего себе! Он плачет! На грязных щеках - светлые дорожки от скатившихся слёз! Вот этого я точно не ожидал...
– Язык при мне, - отвечает он хрипло. Оэ, да он не может смотреть Ар-Нелю в глаза! Что это за диво...
– Ты - вор?
– спрашивает Ар-Нель, вымораживая тоном всё вокруг. Я ещё не слыхал от него таких интонационных затрещин.
Ви-Э судорожно вдыхает.
– Я крал, ага.
Куда что девается? Я был уверен в шоу в духе "А ты меня не совести и не агитируй!" - а Манька-Облигация стыдится, по-настоящему стыдится! В тюрьме своих... скажем, сокамерников - презирал всей душой, а во дворце ему стыдно... Настолько, что моральные оплеухи Ар-Неля не заставляют огрызаться...
Чудны дела твои, Кши-На...
– На что ты годишься, кроме мелких пакостей?
– продолжает Ар-Нель. Это не риторический вопрос - он всерьёз спрашивает, на что.
Ви-Э облизывает потрескавшиеся губы.
– В театре играл.
– В Театре Баллад?
– Ар-Нель не верит.
Я тоже: Театр Баллад - место изысканное, вроде королевской оперы, ставят там музыкальную классику. Театральные звёзды с Именами Семьи - уважаемые и принимаемые в высшем свете люди, образованные, поют на древних языках, играют богов и королей...
Ви-Э шмыгает носом, чуть заметно усмехается.
– Ага. Баллад. В бродячем театре. В сценках. Влюблённых мальчишек и смешных жён. Жонглировал факелами, ножи в цель швырял... Где только не был...
Ар-Нель едва заметно оттаивает.
– Так что же случилось?
– Что... хозяин умер. Был мне вместо отца... ну, долго рассказывать. Фургон и барахло достались одному... мы с ним давно повод искали разодраться или разбежаться... Короче, выгнал он меня, босиком, можно сказать. А уже Десятая Луна к повороту пришла.
Упс! Ар-Нель протягивает ему платок!
– Вытри лицо. Ты не нашёл работы?
Ви-Э берёт шёлковый платочек, благоухающий лилиями, и смотрит на него с сомнением. Возвращает платок Ар-Нелю, вытирает глаза рукавом и продолжает.
– Я оказался в Столице с парой серебрушек в кармане и с мечом. И всё. Ок-Ирн у меня даже лютню отобрал - сказал, что она общая, а не моя. Кинули они меня... Да я бы всё равно не пел, охрип потому что. А зима случилась ранняя...
– В Театр не взяли?
– в голосе Ар-Неля появляется тень сочувствия.
Ви-Э смотрит на него нежно:
– Я долго набирался храбрости. Набрался. Пришёл, сопливый, сиплю... сам себя не слышу, не то, что... Посмеялись, выставили. Кто их осудит? Ну и всё. Не знаю, как выжил этой зимой. Посуду в трактире мыл пару недель. Каменщики обещали взять - а я что? Я же не умею... за два дня спина разболелась так... чуть не подох. И всё. Пропал я, в общем. Работал на тепло, а еду тырил... иногда - и деньги, если удавалось, - сознаётся он, отводя взгляд.
– У тебя будет непростая задача, - говорит Ар-Нель уже вполне доверительно.
– Но ты - актёр, ты справишься. Покажи что-нибудь?
Ви-Э отходит на два шага - и легко делает сальто. Выпрямившись, швыряет "воздушный поцелуйчик", как земные циркачи, проходится колесом, останавливается, не сбив дыхания. Жеманнейшим жестом смахивает со лба грязную чёлку:
– Оэ, моя несчастная душа - как бабочка на огне!
– восклицает он вдрызг трагичным детским голоском.
– Он мне сказал: "Золотой цветок, скрестим клинки под полной луной!" - а его Старшая Жена добавила: "Только попробуй!"
Ар-Нель смеётся - и Ви-Э улыбается.
– Я дважды ошибся, Ник, - говорит Ар-Нель.
– Прошу меня простить. Актёр подойдёт.
Ви-Э смотрит на него влюблёнными глазами.
– Что заставило тебя так круто изменить позицию?
– спрашиваю я.
– Он - человек в беде, - говорит Ар-Нель своим любимым отвратительным тоном: "Элементарно, дорогой Ватсон!".
– Я не знаю, что было бы со мной, попади я в похожую историю. Я не знаю, что стало бы с людьми, которых я уважаю. Мне хочется сказать, что я выше воровства и прочих мерзостей - но я не голодал и не мёрз.