Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
– Прости, солнышко, - сказал он кротко.
– Ты первый начал.
– У тебя кровь течёт, - сказал Эткуру невпопад.
– Снизу быстрее остановится, - выдал шут беспечно.
– Где у тебя спальня, Принц? Я застенчива и не выношу, когда чужие глазеют, - и снова изобразил всем телом неимоверную стыдливость забитой рабыни, что, почему-то, выглядело невероятно смешно.
Эткуру вкинул меч в ножны - и вдруг заметил толпу вокруг.
– Пошли вон!
– приказал он волкам и, попав взглядом на Наставника, вдруг побагровел и рявкнул.
– А ты - чтобы я не видел тебя!
– Львёнок Льва...
–
– Анну, - окликнул Ар-Нель вполголоса и тронул Анну за локоть.
– Нам пора. Не годится мешать людям выяснять отношения.
Это тоже было дико, но Анну послушался. Выходя из зала, он успел заметить, что Ник тоже куда-то исчез.
Выйдя в парк, Анну вдруг сообразил, что Ар-Нель без плаща и ему, наверное, холодно.
– Зачем мы ушли из-под крыши?
– спросил Анну.
– Ты замёрзнешь.
– Нет, - сказал Ар-Нель весело.
– Видишь ли, друг мой, что бы ты ни думал на этот счёт, на свете есть вещи, которые надлежит делать с глазу на глаз. Эткуру никому не позволит остаться поблизости - и мне не хотелось бы ссорить его с тобой.
– Не позволит... А этот фигляр снова устроит драку - кто будет держать его? Того гляди - сам покалечится или попытается убить Эткуру...
Ар-Нель вздохнул. В его взгляде снова появился ледок северной отчуждённости.
– О, Анну... порой мне кажется, что ты никогда не поймёшь некоторых важных вещей. Неужели ты не видел, кактвой брат по Прайду и этот несчастный смотрели друг на друга? Видимо, чтобы ощутить, надо пережить... некоторые вещи невозможно объяснить словами, их надо почувствовать телом.
– Лучше скажи, он, этот шут, откуда взял эту штуковину и что она такое?
– спросил Анну, пытаясь перевести разговор на другую тему, чтобы заставить Ар-Неля снова улыбаться.
Это сработало. Ар-Нель оттаял.
– Ах, просто тяжёлый меч для тренировок подростков. "Тростник". Откуда? Я дал, а попросил Ник.
Ник обещал Эткуру подарить ему раба, подумал Анну, а на самом деле... Этот кривляка - не раб. Рабы так не могут. В нём нет ни страха, ни тоски трофея. И так рабов не дарят. Так... я не знаю, что так делают. Так... так привязывают к северу мёртвыми узлами.
Эткуру назвал "предателем" волка, который предлагал убить раба, вдруг пришло Анну в голову. Убить такойтрофей - это предательство, вот как Эткуру сейчас думает. И ещё... Эткуру гнал собственных бесплотных... как врагов и злее, чем врагов. У него на лице была написана та ненависть, какую чувствуют к бесплотным только северяне. Почему? Он ведь ещё не знает о письме...
– Послушай, Анну, - сказал Ар-Нель вдруг.
– Скажи, друг мой, могу ли я доверять тебе? Тебе как тебе, а не тебе как вассалу Льва? Есть ли в тебе что-то, принадлежащее лично тебе?
– Да, - ответил Анну тут же. "Ты", - добавил бы он, если бы на это хватило душевных сил и если бы его не мучило письмо Льва в рукаве. Конечно, есть, думал он. Какой же я вассал?
– Я никому не передам твоих слов.
– Ты, как и Эткуру, хочешь убить Маленького Львёнка?
– спросил Ар-Нель. Удар под дых.
– Нет, - сказал Анну твёрдо.
– Я - не хочу.
Ар-Нель задумался, покусывая кончик собственной косы, как кончик кисти.
– Вот что, - сказал он, наконец.
– Если ты обещаешь мне не передавать моих слов никому и не пытаться убить Элсу... я тебе его покажу.
– Ох, - вырвалось у Анну.
– Но я - я клянусь, конечно.
– Что ж, - кивнул Ар-Нель.
– Пойдём. И помни - ты поклялся.
Кому я только не клялся, подумал Анну в тоске. Отцу, Творцу, Льву, Ар-Нелю... Как же так выходит, что человек становится клятвопреступником, совсем не желая ничего нарушать и никого предавать?
Но уж клятву, данную Ар-Нелю, мне преступать уж совсем никакого резона!
В покои Снежного Барса озябший Ар-Нель заскочил, как тот самый котёнок-баскочёнок с его старой картинки. Анну вошёл с некоторой опаской - было никак не отделаться от ощущения совсем чужого места, места, как ни крути, враждебного. К тому же здесь, в холодноватом запахе свежести и северных курений, в той самой подчёркнутой чистоте и подчёркнутом же просторе, который так смутил южан поначалу, среди хрупких ваз и статуй из сияющего стекла, акварелей, занавесок из позванивающих стеклянных шариков, Анну казался себе неуклюжим, грязным и нелепым, как зачем-то приведённая в комнату лошадь. С копытами в навозе, подумал он мрачно. Это место не рассчитывали на дикарей, закованных в железо, как перед дракой, а запах собственной шубы вдруг показался Анну довольно противным.
Молодые женщины, прислуживающие трофею Снежного Барса, чинно поклонились, прикрывая лица расписными веерами - но в их глазах плескался смешок, и Анну не мог не принять его на свой счёт.
Я же выгляжу смешно и глупо, подумал он почти панически. Так смешно и так глупо, что они должны хохотать, показывать на меня пальцами, подталкивать друг друга локтями - "Смотри, чучело идёт!" - и не делают этого только из странного желания не причинять чужакам боли! Почему?! Я им - никто, я им - враг, я им - уж точно не родня и не союзник, так почему они не высмеивают меня на каждом шагу?! Мы превратили часть этого Дворца в логово, прикидываем, как лучше солгать во время переговоров, готовим войну, смотрим на северян, как на ошибку Творца - а они прикрывают веерами лица, чтобы не оскорбить нас своими улыбками...
Чувствуя непривычную и мучительную неловкость, Анну прошёл мимо благоухающих кланяющихся женщин в небольшой высокий покой с окнами, закрытыми прозрачным стеклом. В этом покое было теплее, чем в прочих, солнце просвечивало его насквозь - и в солнечном сиянии, на широком ложе, покрытом расписным покрывалом, в молочно-серой и пушистой одежде, полулежал Элсу, Львёнок Льва, совершенно не похожий на себя, а рядом с ним сидели какой-то молодой аристократ и темноволосая темноглазая женщина утончённой, прохладной и неотразимой северной красоты.
Они чему-то смеялись, когда Анну и Ар-Нель подходили к комнате: северяне всё время смеются, будто жизнь - страшно забавная вещь - и замолчали, посерьёзнев, когда увидели вошедших. И Анну это тоже царапнуло по душе.
– Привет, Элсу, - сказал Ар-Нель.
– Смотри, я привёл Уважаемого Господина Посла.
Лицо Элсу стало напряжённым и чужим - и Анну вдруг понял, что Двадцать Шестой Львёнок Льва вовсе не пленник здесь. Не северяне - он, Анну, для Элсу враг.
И Элсу, пожалуй, прав.