Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
Анну неумело улыбнулся.
– Привет, брат, - сказал он, пытаясь выразить тоном дружелюбие.
– Вот смешно: я думал, ты прикован к стене.
Наверное, северяне решили, что шуточка вышла глупой и жалкой, но Элсу улыбнулся в ответ радостно и открыто, будто шуточка Анну всё ему объяснила - тут же снова стал своим. Но, как показалось Анну, слишком своим.
– Послушай, Анну, - сказал Элсу, - а в твоей шубе водятся блохи?
Его весёлый вопрос прозвучал, как затрещина - даже по лицу северной женщины скользнула тень тревоги, будто от облака. Анну секунду стоял, оглушённый - это вовсе не радость, Элсу издевается надо мной - и вдруг его осенила мысль Элсу всего лишь хочет
Я не буду выходить из себя, подумал Анну. И я не буду злиться на парня, приговорённого к смерти Львом только за то, что он некстати уцелел.
– Блохи?
– переспросил Анну, криво ухмыльнувшись.
– С чего это в шубе старого солдата жить такой ничтожной мелочи? Ты, Элсу, лучше спроси, есть ли змеи или скорпионы - я отвечу.
И все расхохотались так, будто предгрозовое удушье дождём пролилось. Сразу стало легко - и пропало ощущение лошади в дворцовой зале. И ушло зло.
Анну впервые это почувствовал - как гуо, если они присутствовали и подслушивали за шёлковыми ширмами, расписанными красными и белыми цветами, дружно провалились в бездну адову, совершенно посрамлённые и униженные. Элсу рывком потянулся - и обнял Анну поверх шубы со всеми воображаемыми блохами, змеями и скорпионами, прижался щекой к кирасе, а Анну ощутил сладковатый северный запах от его волос, отмытых до масляного блеска.
– Анну, - сказал Элсу одной радостью и тоской, - славно, что пришёл именно ты... и что ты - такой, как всегда, что ты - умный и спокойный, как всегда, брат!.. Скажи, это ты должен убить меня?
Анну отстранился.
– Откуда ты знаешь?
Элсу вздохнул и закашлялся. Анну хотел хлопнуть Львёнка по спине, но Ар-Нель остановил его руку:
– Это - простуда, Анну. Грудная болезнь. Так ты не поможешь. Уважаемый Учитель О-Ке, Лекарь Государя, или Ник - но не ты.
– Ты умираешь, Элсу?
– спросил Анну, чувствуя затылком ледяное дыхание рока.
Элсу потянулся и облокотился на подушку.
– Я всё время умираю, Анну. Или меня собираются убить. Тоже мне - секрет. Я уже привык. К тому же, сейчас мне легче. Если ты не перережешь мне горло, может, я ещё поживу, - сказал он с совершенно северным, насмешливым и холодноватым превосходством в тоне.
– Ты, Элсу - ты ведёшь себя, как язычник, - сказал Анну, не в силах даже показушно разозлиться.
– Ты воображаешь себя звездой небесной, да?
– Просто я - солдат, как и ты, - сказал Элсу.
– Возьмёшь меня под своё начало, командир? Если, конечно, мне можно остаться жить?
– Я не могу тобой командовать, Львёнок Льва, - сказал Анну.
– Это дело Эткуру.
– Забавно, что ты Льва Львов не упомянул, - сказал Элсу задумчиво.
– Может, ты и прав... я поживу ещё... Хочешь травника, Анну? Это невкусно, но я уже привык.
И эта неожиданная характеристика травника так рассмешила северян, будто разговор только что и не шёл о смерти...
Травник Анну выпил. Здешняя мутная приторная бурда с травником, который заваривали в степи его бойцы, ни в какое сравнение не шла - так он и сказал, а Элсу стал набиваться в поход на юг, чтобы попробовать заваренных степных трав. Потом Ар-Нель рассказывал о Дне Новой Листвы, празднуемом Четвёртой весенней Луной, а Анну рассказал о Луне Цветения, которую уже отпраздновали в Чангране. И парень по имени И-Тинь рассказал о том, как ловят сомов на берегу Серебряной Ленты, на утиное мясо - все подивились, и женщина по имени Ли-Эн рассказала, как в её родной провинции мужики ловят саранчу прямо рубахами, когда саранча летит, а Анну рассказал об охоте на степных коз... И все молчали о войне, все молчали о том, что между севером и югом пролегает граница, пропитанная кровью на ладонь.
И Анну страстно любил северян за это.
Но Элсу быстро устал, у него начался жар, и Ли-Эн, как оказалось, внучка Лекаря, приказала всем уйти, чтобы Элсу мог поспать. Анну хотел перекинуться с Ар-Нелем парой слов наедине, но стоило им выйти из комнаты Элсу, как на них наскочил посыльный - сообщить, что Ар-Неля звал Барс.
И Анну направился к себе в странных чувствах.
Большой зал, где Эткуру и шут устроили дурацкий поединок, оказался почти пуст - Соня, как видно, успел вымести осколки стекла и смыть с пола кровь. В зале Анну ждал Хенту.
Вид у волка, принадлежащего Анну, был совершенно потерянный. Увидев Анну, Хенту страшно обрадовался и схватил его за рукав:
– Ох, командир, хорошо, что ты пришёл! Ты знаешь, Эткуру-то, Львёнок Льва, похоже, спятил с ума! Я вот жду тебя - не знаю, что думать.
– Докладывай, - привычно приказал Анну.
– Видишь, командир... Ты, значит, ушёл с неверным, а Эткуру наорал на всех - пуще всего на Наставника наорал, представь?
– и сказал так: если, говорит, хоть одна собака сунет поганую морду в комнату, куда я ухожу - башку оттяпаю. Все послушались, хоть и чудно показалось. И он забрал трофей и закрыл двери.
– Ага...
– Командир, они ушли - и всё на этом! Пропали! Их нет полчаса, их нет час, их полтора часа нет - а из-за здешних дурацких стен ничего не слыхать. То есть, что-то слыхать, но разобрать нельзя. Но уж если бы кто-то орал во всё горло - мы бы услышали, правда?
– Дальше.
– Дальше Наставник не выдержал. Говорит, проверьте, жив Эткуру вообще или нет. А мы - что ж, нам приказали - мы же не можем. Тогда Наставник Соне говорит, иди, мол, тварь, посмотри. И Соня пошёл - а через минуту выходит. Говорит, Эткуру его послал за каким-то лядом к Нику, Вассалу, говорит, Снежной Рыси. За каким-то, говорит, языческим пойлом. Вот так.
– И Соня ушёл?
– Соня ушёл, Когу сунулся - Эткуру в него нож швырнул, вот на столько над головой. Больше никто не рисковал, командир. Только Соня с этой отравой. Так что - Львёнок Льва жив, но не в своём уме.
– Ну, хорошо, - сказал Анну, вспомнив, как его определили в безумцы после первых живописных опытов.
– Я пойду сам посмотрю.
Хенту покачал головой, но спорить не посмел.
Анну прошёл помещение, которое северяне называли приёмной - там жили волки, валялись их шубы, оружие, конская сбруя, скатанный войлок - и там же пятеро растерянных и не знающих, за что хвататься, волков обсуждали происходящее вполголоса. Увидев Анну, они все инстинктивно дёрнулись к нему, как солдаты обычно поворачиваются к боевому командиру; Анну остановил их жестом.
– Если вы понадобитесь, я позову, - сказал он.
– Но мне кажется, что всё обойдётся. У Эткуру не первый трофей, в конце концов. Помните: Львята вам верят, а вы должны верить Львятам. А трофеев опасаться - смешно.
– Ведьма она языческая, а не трофей, - сказал Олу.
– Глаза бы не отвела. Наставник-то...
– Не хочу слышать о Наставнике!
– отрезал Анну.
– Вы слышали, что Эткуру сказал? Думаете, Львёнок понимает меньше, чем Наставник?
В приёмную всунулся бледный Когу, у него тряслись губы, тряслись подбородки - и Анну вдруг подумал, что Когу - просто мерзок. Физически. Неожиданное отвращение накатило так мощно, что рука сама потянулась к эфесу - Анну еле взял себя в руки.