Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
Анну не может удержаться от прогулок, но ему неприятна спокойная вежливость жителей Тай-Е - без тени заискивания перед сильными мира сего. Спокойно-вежливы и исполнены достоинства даже работяги нижайшего пошиба, вроде тех, кто расчищает на улицах снег, не говоря уже о мастерах.
– Они - им надо знать своё место, - говорит Анну возмущённо, когда юный мастер, наносящий узор на оловянный сосуд, улыбается и просит его не загораживать свет.
– Он указывает Львёнку! Ему положено быть рабыней, вниз смотреть!
– Я полагаю,
– Мы с тобой и этот Мальчик - разные части общей жизни. Аристократ служит Государю, Чиновник - государству, Купец - торгует, Мужик - растит ся-и и кормит всех, Ремесленник - создает разные вещи, Воин - защищает нуждающихся в защите. Не годится разрушать части, из которых состоит целое - особенно, части, находящиеся внизу. На них держится верх бытия - если разрушить основу, мир рухнет.
– Тебя послушать, так воин не лучше пахаря, - усмехается Анну.
– Пахарь растит хлеб, это - да, это полезно. Но - душа? Что стоит больше - душа воина или душа пахаря?
– Душа пахаря, - смеётся Ар-Нель.
– В этом не может быть сомнений. Пахарь не проливает крови и не заставляет никого проливать слёзы. Пахарь обнажает клинок только перед свадьбой - и любую рану своего партнёра ощущает на собственной коже... кто же выше перед Небом?
Анну морщится, шмыгает носом - указывает на Ча пальцем:
– Ты, Ар-Нель, ты нарочно злишь меня!
– Может, это так, может, нет. Видишь ли, дорогой друг... возможно, у нас с тобой разные представления о ценах на что бы то ни было...
– Да! На женщин тоже, да! Ты - в свите женщины, это - позор. Бросает тень на тебя. А ты носишь её знаки, ты всем их показываешь. Ты гордишься, что в свите женщины!
– Я в свите Будущей Матери Государей. Я был её спарринг-партнёром и наставником. Я горд этим, ты прав. Я горд и тем, что смею называть Государыню благословлённым именем - я люблю её.
– Как своего брата?
– ядовито спрашивает Анну.
– Как свою сестру. Как отважную и добрую сестру, - глаза Ар-Неля вспыхивают.
– Сестра... нелепое слово. Брат падший. Брат, запятнавший себя. Брат, вычеркнутый из тебя.
– Ах, нет! Боль и гордость рода. Место для нежности в душе.
Чеканщик забыт - принципиальный вопрос. Они выходят из лавки, продолжая спорить - а я за ними. На спорщиков оборачиваются покупатели, и парнишка, отложив своё оловянное блюдо, украшенное фениксами, смотрит им вслед. Они идут по узкой улице, не замечая прохожих - в увлечении и азарте.
– Нежность - что это?
– спрашивает Анну. Без иронии - просто не знает этого слова на языке Кши-На - и ставит Ар-Неля в тупик. Ча задумывается, даже бросает на меня вопросительный взгляд - но решается обойтись своими силами.
– О, это... то чувство, что испытываешь, рассматривая первый цветок, появившийся на проталине среди снега... или едва обсохшего фазанёнка, только что вылупившегося из яйца - похожего на жёлтый пушистый шарик на ветви златоцветника... То, что чувствуешь к милому, бесконечно уязвимому, нуждающемуся в защите... к фонарику, горящему в сырой ветреной ночи на окне твоего дома.
– Такие слова - для того, кто уже почти не человек?
– хмыкает Анну.
– Для пустого горшка - для горшка, откуда вытащишь то, что вложил?
Ар-Нель касается собственного лба кончиками пальцев - и делает такое движение, будто стряхивает с них воду: "я не желаю держать в уме этот вздор", достаточно выразительный жест и довольно-таки жеманный.
– Друг мой, это сказано опрометчиво. Надлежало бы относиться с большей бережностью к драгоценному и удивительному сосуду, куда вкладываешь погнутый медяк - не ценишь же ты дороже то, что оставляешь внутри сосуда, мой дорогой?
– а вынимаешь слиток золота с голову коня - не дешевле ведь дитя львиной крови?
Анну щёлкает пальцами и хохочет. Толкает Ар-Неля в плечо:
– Не знаю, прав ли ты, но ты находчив в споре! С тобой весело.
Ар-Нель улыбается в ответ:
– Легко найти слова, излагая истину.
– Истина! Это - истина для тебя!
– Анну, видишь ли... Мне кажется, что некоторые вещи, общеизвестные у нас в Кши-На, для Лянчина - экзотическая диковинка... Нечто, вроде стеклянных сторожевых собачек, да? Ты видишь это - и не можешь понять, зачем это нужно: оно ведь непривычно и чуждо для тебя...
– Ты, о чём ты говоришь?
– О любви женщины, - отвечает Ар-Нель, едва заметно пожав плечами.
Анну хватает его за воротник, поднимает к его лицу тонко вышитый край со знаками Юноши:
– Ты, Ар-Нель - ты сам об этом не знаешь! Ты не касался женщины!
Ча мягко вынимает край воротника из пальцев Анну:
– В моей постели не было женщин, мой друг, ты прав. Но в жизни - были. Мать, любившая меня и первой учившая меня держать меч. А ещё меня любит сестра - и я каждый миг помню о дружбе и чистой любви моей Государыни, наполняющей душу гордостью и стремлением оказаться достойным. А что было у тебя?
Анну резко вдыхает - и отворачивается. Спарринг закончился чистой победой милого-дорогого Ча, но, по-моему, он использовал запрещённый приём. Врезал Господину Послу в нервный узел. В болевую точку.
Некоторое время они идут рядом - молча. Потом Ар-Нель трогает Анну за локоть:
– Хочешь взглянуть на мастерскую лучшего оружейника в Столице? Уважаемый Господин Ки-Эт из Семьи Ол, Владыка Огня и Стали - он работает для Дома Государева...
Анну мрачно усмехается, но кивает. Через минуту они оживлённо обсуждают метательные ножи и потрясающей работы мечи для ритуальных поединков. Анну хочет купить длинный и тяжёлый меч с какой-то особой рукоятью, со сложной гардой из витых золочёных веток и обоюдоострым лезвием - воодушевлённо торгуется с мастером, явно развеявшись.