Лестница лет
Шрифт:
– Это наша самая первая свадьба в Сениор-Сити! Если не считать Пола и Джинни Меллорс, но они развелись. Вы – родственница?
– Просто подруга.
– Совет директоров в ярости, могу вам сказать. Теперь они хотят заставить Бинки платить больше, потому что она не проходит по возрасту. Утверждают, что иначе сюда просто будут стекаться молодые люди, и говорят, что это для нашей безопасности и обеспечения должного медицинского ухода. Меня, кстати, зовут Эйлин.
– Я – Делия.
– Рада познакомиться, Делия. Как я говорю, нет худа без добра, Бинки – такой лакомый кусочек, что
В этот момент в боковом входе появилась Элли.
Делия сразу же ее узнала – тонкие волосы, ярко-алый рот. На женщине было длинное пальто сливочного цвета, лишь на один тон отличавшееся от тона кожи, она стояла в нерешительности и казалась почему-то неестественно спокойной, пока ей не пришли на помощь. Это был не Питер, а, видимо, его брат – с такими же темными волосами, но покрепче. Элли приняла его руку и пошла по направлению к центру, подол ее пальто шуршал. Но где она собиралась найти место? Все скамейки были полностью заняты. Похоже, что свидетель как раз об этом говорил, а женщина слушала, надувая губы и хмурясь. Теперь они проходили мимо кафедры. Возле противоположной стены стояли несколько людей, судя по передникам, – персонал столовой, и Элли разместилась между ними. Какая жалость, подумала Делия, что единственной дочери, которая удосужилась приехать, придется стоять!
Но нет, вторая дочь тоже была здесь – бледная, похожая на привидение женщина поднялась со своего места, чтобы пройти мимо ряда коленок и присоединиться к Элли. У нее тоже были светлые волосы, но местами они были обрезаны настолько коротко, что казалось, будто ее неровно побрили. Прикрыв рот рукой, сестра что-то прошептала Элли. Затем обе обернулись и посмотрели прямо на Делию.
Делия виновато потупилась. Надо было улыбнуться им, но вместо этого она притворилась, что увлечена беседой с Эйлин.
– На органе играет Мэри Лу Симмс, – говорила Эйлин. Делия не заметила, что там вообще был орган, но теперь разобрала струящиеся звуки «Благословения». Со стороны старика справа раздался пронзительный свист, видимо, с его слуховым аппаратом что-то было не в порядке. – О, а это – Реверенд Меррилл. Разве он не потрясающий?
По мнению Делии, Реверенд Меррилл вовсе не был потрясающим, но в том, с каким достоинством он носил свою черную ризу, что-то было. Священник направился к кафедре, крутя в руках Библию. За ним вышагивали Нат и Ной. Нат держался очень прямо, сегодня он шел без палки. «Мальчик растет на глазах», – подумала Делия. Сейчас, когда Ной встал рядом с Натом, стало заметно, как он вытянулся за те несколько месяцев, что они знакомы.
Орган переключился на свадебный марш. Все обернулись в сторону входа.
Сперва вошла более дородная и бесформенная версия Бинки, которой не слишком подходило название «подружка невесты». Она была одета в широкое голубое платье, седые волосы были подстрижены «под горшок», а лицо было крупным, но приятным. Затем появилась сама Бинки, в белом. Женщина выглядела прелестно. В руках она держала розовые розы и вся сияла, когда шла к алтарю. За ней две племянницы, такие же коренастые, как и их мать, несли шлейф платья
– О, что за картина! – умилялась Эйлин. – Вы когда-нибудь видели что-нибудь прелестнее?
Другой сосед Делии шуршал пластиковой упаковкой батареек. Элли с неподвижным лицом застыла возле стены, но было не похоже, чтобы она смотрела на Бинки.
Невеста и сопровождающие дошли до алтаря. Нат, прямой и гордый, протянул Бинки руку, и они подошли к священнику.
Церемония была очень короткой, лишь клятвы и обмен кольцами. Ной справился хорошо – передал кольца и не уронил их. Но за всем этим Делия наблюдала лишь отчасти, в то время как другая ее часть – напряженная, осторожная, самая потаенная часть – неотрывно следила за тем, как, не мигая, смотрит в ее сторону Элли Миллер.
Потом всех гостей пригласили в квартиру Ната – всех, кто захотел. Из часовни выходила целая процессия хрупких фигур. Делия брала под локоть руки, высохшие и мягкие, как дырявые воздушные шарики. Она помогала войти в лифт и подняться по лестнице платьям, пахнущим нафталином; на мягкой, заваленной подушками кушетке Ната она рассадила больше старушек, чем могла себе представить. Все ждали свадебного торта Бинки. Казалось, что они предпочитали домашние торты, поэтому были даже рады, что невеста не успела заказать возвышающуюся пагоду, о которой мечтала.
– Мы в кафетерии все время едим магазинные торты, – объяснила Делии одна из женщин. – Их привозят из пекарни «Брайнхарт». По вкусу они как марля.
Делия поискала глазами Элли, но не увидела ни ее, ни Дуди. Хотя в такой толкотне легко было кого-то не заметить.
Когда она подошла к новобрачной, та разрезала торт на квадратные куски, обернув шлейф вокруг руки.
– Как ты думаешь, все прошло хорошо? – спросила Бинки. Ее розовый венок съехал на одно ухо, как сломанный нимб.
– Все было просто отлично, – ответила Делия и начала раздавать торт. Нат тем временем разливал шампанское, которое разносили сыновья Бинки и ее племянницы. Фужеры закончились, поэтому пришлось открыть упаковку одноразовых стаканчиков.
Когда все получили угощение, Нат предложил тост.
– За мою прекрасную, прекрасную невесту, – провозгласил он и произнес небольшую речь о том, что жизнь – это не прямая, ведущая вверх или вниз, а какая-то более сложная и неправильная линия: зигзаг, штопор, порой просто какие-то каракули. – А иногда ты добираешься до того момента в жизни, когда тебе казалось, что дальше только конец, а оказывается, что это новое начало. – Мужчина поднял бокал, глядя на Бинки, и его глаза были подозрительно блестящими.
Одна из женщин, сидящих на кушетке, сказала, что Бинки, должно быть, использовала домашний лимонный сироп.
– Я всегда могу понять, где свежий домашний сок, а где нет. Он не имеет ничего общего с этой коричневой ерундой, которая продается в бутылках. – Женщина созерцательно облизывала вилку. Ее лицо из просто старого превратилось в некую мозаику из не связанных между собой частей, без какого-то ясного разграничения. Делия подумала – интересно, если ты пережил всех своих друзей, наступает ли такой момент, когда начинаешь верить, что будешь жить вечно?