Лестница страха

Ежов Михаил

В трубке послышался сухой смешок.

— Ищете четвертого «зайца»?

— Просто хочу рассмотреть все варианты.

— Думаю, и это возможно. У вас есть сведения, что подозреваемый сатанист?

— Он выбрал именно подобный ритуал, чтобы создать видимость работы маньяка.

— Это все?

— В принципе да. Хотя кое-какая связь с местным клубом сатанистов обнаружилась.

— Ритуал проведен тщательно?

— Насколько я могу судить…

— Тогда, конечно, все возможно. Насколько я знаю, считается, что чем большие муки перед смертью испытывает жертва, тем вероятнее, что демон откликнется на призыв. В этих же случаях убийца постарался

причинить своим жертвам как можно больше боли. Думаю, его жажда мести была утолена сполна. И если он верил в демонов, то хотя бы один из них непременно должен был явиться, — добавил Ревейко с мрачной иронией. — Еще вопросы?

— Пока нет, спасибо.

— Ну, в таком случае я с вами прощаюсь.

— Всего доброго. Еще раз спасибо.

— Не за что.

Смирнов положил трубку и еще раз все обдумал. Ответы Ревейко подтвердили его подозрения. А вот решение Петровича отсрочить задержание Голобова — разочаровало. И еще недоверие к его версии относительно того, что в школе действует банда. Чем больше Смирнов сопоставлял факты, тем очевиднее ему казалась ее достоверность. Но как доказать?

В голове у него быстро созрел простой план, который должен был помочь добыть подтверждение того, что в школе используют наркотики, причем с ведома администрации. Или, по крайней мере, доказать, что физрук находится в сговоре с Голобовым и Степаненко. Кто-то из троих обязательно должен расколоться, если хорошенько прижать.

Смирнов выключил компьютер, запер кабинет и вышел из отдела. План был таков: отправиться домой, взять самое необходимое (список он составит по дороге) и поехать в Токсово. Там подобраться к лагерю, осмотреться, постараться определить, где могут хранить наркотики или допинг (если это не было одним и тем же препаратом), и проникнуть туда, чтобы изъять образцы. Хорошо хоть, рука почти прошла: не болела, и к пальцам вернулась привычная ловкость. Теперь, по крайней мере, если понадобится, он сможет нажать на спуск, подумал следователь. Впрочем, Смирнов был уверен, что до этого не дойдет, он ведь не собирался никому показываться на глаза.

Дома он плотно поел, положил в пищевой пластиковый контейнер пару бутербродов с колбасой, наполнил бутылку водой и все это сунул в рюкзак. Туда же положил пляжный плетеный коврик и бинокль. Подумав, добавил кусачки, которыми можно было откусывать даже гвозди, и небольшую фомку — на случай, если придется ломать щеколду. Достал из ящика комода набор отмычек, отобранный когда-то у одного взломщика, и тоже положил в рюкзак.

Затем Смирнов надел камуфляжный костюм, который купил для того, чтобы ходить в лес по грибы (но ни разу так на природу и не выбрался). Положил в карманы мобильник, пистолет и охотничий нож — просто на всякий случай. Затем включил компьютер, вышел в Интернет и нашел план лагеря. Быстро просмотрев расположение корпусов, Смирнов распечатал его и, сложив, тоже сунул в карман.

Вроде все. Полицейский постоял минуту посреди комнаты, прикидывая, все ли взял, а затем вышел из квартиры.

Едва ли за ним следят после ареста Степаненко, размышлял Смирнов. Он был почти уверен, что доберется до лагеря незамеченным. Кроме того, существовало несколько способов уйти от хвоста. Самый простой — свернуть на проселочную дорогу и выждать.

Смирнов кинул рюкзак на заднее сиденье, сел в машину и закурил. Сможет ли он проделать все тихо в лагере, полном детей? Да, ответил он себе, если успеет к тихому часу. Взглянув на часы, следователь прикинул, что добраться в Токсово

должен примерно к обеду. Значит, у него будет время, чтобы подобраться поближе, как раз тогда, когда все лягут спать. Воспитатели, конечно, останутся в корпусах следить за своими подопечными. Разве что кто-нибудь выйдет в туалет. Это давало Смирнову отличную возможность осмотреть помещение в поисках наркотиков. Впрочем, все будет понятнее на месте. Он достал план и, развернув, внимательно изучил его.

С северной стороны лагеря имелись ворота, но в восточной стене сразу за футбольным полем была калитка. Большое здание напротив въезда было обозначено как административный корпус и концертный зал. За ним, почти перпендикулярно, шли жилые корпуса — шесть штук. За ними располагались игровые площадки для волейбола и баскетбола. Слева — футбольное поле и медпункт, справа — столовая и душевые. Там же находились здания, в которых располагались кружки, и небольшой садик. Возле концертного зала и домика сторожа начинался лесок, который шел до самого медпункта. Он был, пожалуй, самым перспективным в плане местом, где можно спрятаться.

Корпус для старшеклассников находился в непосредственной близи от футбольного поля. За ним — только туалеты и рукомойники. Смирнов решил, что допинг должен храниться в воспитательской. Насколько он помнил собственное детство, эта комната располагалась в начале или в конце корпуса, то есть справа либо слева от палат.

Задачка была непростой, поскольку преподаватели, конечно, будут находиться внутри. И тут Смирнова осенило: нужно пробраться туда не во время тихого часа, а во время обеда! Тогда, когда в корпусах никого нет, потому что все в столовой. Полицейский, не удержавшись, хлопнул себя по лбу: почему он сразу не сообразил?!

Он с беспокойством взглянул на часы. Времени оставалось в обрез. Если на шоссе он угодит в пробку, придется ждать до ужина — полдник слишком короткий, он не успеет исполнить свой замысел. Хорошо хоть, прихватил бутерброды.

Смирнов выкинул окурок и завел мотор. Господи, хоть бы все прошло гладко! — подумал он, выезжая на дорогу.

Казимов открыл глаза. Взгляд уперся в потолок, прямо над дознавателем была расположена пожарная сигнализация. Голова слегка гудела, во рту было сухо, как после похмелья.

Дознаватель осторожно повернул голову и огляделся. Он лежал в больничной палате — в этом не могло быть сомнений. Подобную обстановку ни с чем не спутаешь. Казимов попытался вспомнить, что с ним случилось, но это было не так-то легко. Наконец что-то начало проясняться. Вот его привозят, он сопротивляется и кричит. Ему колют успокоительное и черт знает что еще. Он вырубается и приходит в себя, с каждым разом теряя ощущение времени. Мелькают лица оперов, врачей, медсестер. Он несет какую-то чушь, и его уже почти объявляют сбрендившим — по крайней мере, если верить долетавшим до него обрывкам разговоров.

Но вот он окончательно очнулся и пришел в себя. И его уже не посещают видения ада и демонов.

Казимов сел на кровати и прислушался к ощущениям. Вроде все было нормально, если не считать небольшой слабости. Он откинул одеяло и спустил ноги на пол. Тапочек не было, и пришлось шлепать по холодному линолеуму. Казимов прошелся по палате, выглянул в окно. Затем открыл форточку и глубоко вдохнул хлынувший в комнату воздух. Это то, что надо! Постояв так пару минут, Казимов вернулся к кровати и открыл стоявшую возле нее тумбочку. Как он и ожидал, там лежали его шмотки. Ботинки он вытащил из-под кровати.