Лестница в небо
Шрифт:
– Видите ли, Иван Иванович… наше с вами сотрудничество так хорошо начиналось: мастерскую открыли, три заводика запустили. Мелочи какие, а сколько денег нам принесли!
– Это не ваши, это Наташины деньги! – Голос мужчины срывается и дает петуха, писк такого внушительного дядьки режет ухо. Невоспитанно прочищаю пострадавший орган слуха пальцем.
– Оу! Точно, как драгоценное здоровье вашей супруги?
– Не смейте говорить о ней в таком тоне! – Напоминание о жене благотворно действует на собеседника, похоже, здесь и впрямь «чуйства». Смахнув мысленно воображаемую
– Ну-ну-ну! Так и запишем – здорова! А вот вы что-то бледный такой; может, водички? – Беру с журнального столика стакан и наполняю водой, пользуясь даром.
Выглядит легко и непринужденно, но на самом деле требует запредельного контроля. Не совсем моя заслуга – это единственное действие с водой, отточенное мной-Егором до автоматизма еще в раннем детстве бесконечными тренировками. С помощью источника, если отбросить силу жизни, только разрушать легко, для созидания эти силы не приспособлены. Наполнить стакан – та еще задачка, мне гораздо проще затопить всю комнату, чем нацедить несчастные двести грамм, да еще не повредив посуду! Но что поделать – требуется не убить купчину, а срубить с него деньжат. Причем желательно не давая ни малейшего повода обвинить в давлении. Так что понты – наше все!
– Вот, чистейшая! Наверное, даже целебная! – Слегка впечатленный мужчина покорно опустошает поднесенный стакан. Проверено на себе – обычная чистая вода, никакого подвоха.
– И чего вы так всполошились? Наташины деньги можете не трогать, я о них ни слова не говорил! Но у меня и свой пай в вашем деле имеется. Я тут решил переехать, а это такие траты! Да еще раньше вы меня заставили потратиться на переезд от Натальи. А все так дорого! Ужас просто! – Огромных усилий стоит сохранять спокойный благожелательный тон, когда хочется ржать.
– И что вы все-таки хотите? – справившись с собой, спрашивает купец.
– Выкупите мой пай. И я вас больше не потревожу. Ничего общего у нас с вами не останется, воспоминания оставьте себе.
– Сто тысяч.
Тонюсенькое водное лезвие срывается с пальцев и разбивает стакан, все еще зажатый купцом.
– Что ж вы так неосторожно-то, Иван Иванович! Порежетесь ведь!
– Двести.
– А как ваше здоровье вообще? Сердечко не шалит? В вашем возрасте, да еще с молодой женой, стоит уделять здоровью повышенное внимание. – Заботливо беру купчину за руку, якобы щупая пульс и слегка взвинчивая кровяное давление.
Вырвав руку, Гавриленков некоторое время шумно дышит, успокаивая подскочивший ритм сердца.
– Сколько вы хотите?
– Есть такая замечательная круглая цифра: полмиллиона называется. Давайте сразу на ней остановимся.
Мои паи, конечно, столько не стоят, а вот в сумме с Наташкиными деньгами набежит гораздо больше, хорошо купчина сумел раскрутить наш проект; контракт с администрацией города, который мы с ним отхватили в январе, очень помог в свое время подняться.
– Вы… вы шутите? – Купец неосторожно режется осколком, все еще зажатым в кулаке.
– Нисколько. – Мимоходом, даже не касаясь, залечиваю
– К-к-какого гранита?
– Ну как: на памятник… Вы так плохо стали выглядеть, еще и порезались, а я предупреждал вас…
Купец устало молчит некоторое время, а потом решительно достает бланк договора и начинает его заполнять. Люблю понятливых людей, а то уже устал держать сочувственную мину, все время хихикнуть хочется. Спустя полчаса подписываем договор. Аккуратно складываю свой экземпляр и прячу во внутренний карман.
– У меня пока только чек.
– Отлично; вы же не хотите надуть своего бывшего делового партнера?
Злой взгляд купца говорит об обратном, но внешне он обреченно кивает.
– Кланяйтесь от меня Наталье Сергеевне. Впрочем, не стоит. Если денег до понедельника не будет – сам зайду проведать.
Намеки мне сегодня хорошо удаются: Гаврюша аж снова бледнеет при мысли о моем повторном визите.
– Кстати, вдруг вам интересно… – решаю все-таки добить купца, – смотрите, кто мне дворянство вручал! – Снимок с серьезным Милославским, пожимающим мне руку, производит на купца неизгладимое впечатление. Кажется, что кровь вообще полностью отлила от его лица, настолько белым становится этот обычно румяный полнокровный толстяк. – Хотел ему свои паи продать, но все-таки о вас прежде подумал. Первый деловой партнер как-никак!
Странным взглядом Гавриленков провожает меня до самого выхода из кабинета. Похрен, зато теперь сто раз подумает, прежде чем возможную пакость подстроить. Так что не сомневаюсь: в понедельник деньги будут на счете.
Пожалуй, для визита к князю я готов.
Секретарь открыл дверь в кабинет, едва завидев входящего Григория. Однако, вопреки обыкновению, хозяин даже не сделал попытки встать, приветствуя гостя, и не произнес ни слова, пока Осмолкин-Орлов устраивался в кресле напротив. Такое начало встречи напрягало.
– У вас есть какие-то новости для меня? – первым не выдержал и нарушил молчание бывший гвардеец.
– Да, но вы меня обманули.
– Обманул? В чем? – Удивление казалось совсем ненаигранным, но Гавриленков не поднялся бы с самого низа, если б не умел распознавать ложь. Теперь даже самого его удивляло, как он мог поверить и довериться этому человеку. Не иначе бес попутал. Да еще корочки одного ведомства ввели в заблуждение.
– Теперь я уже думаю, что во всем.
– А поконкретнее можно? Очень трудно, знаете ли, объясняться, не зная сути обвинений.
– Во-первых, вы обещали защиту, в первую очередь Наташе.
– С ней что-то случилось? – Иван Иванович даже передернулся от предвкушения, которое на миг мелькнуло в глазах его собеседника.
– Нет, слава богу; и со мной, как видите, тоже все хорошо, – хмуро проронил купец, – но это не ваша заслуга.
Григорий, подавшийся до этого вперед, как-то разочарованно откинулся обратно на спинку кресла.
– Тогда в чем вы меня обвиняете? – поинтересовался он с некоторой ленцой в голосе.