Лестница в небо

Федорочев Алексей

– Еще лучше! Можешь организовать встречу?

– Встречу – нет, не того полета я птица, но если ты завтра к четырем часам к нам в мастерскую подойдешь, то смогу тебя представить, а дальше сам.

– По рукам! – Второй пирог меняет хозяина. И как только в него эта выпечка лезет: недокармливают, что ли, его дома?

Стас Трубецкой, вопреки моим ожиданиям, оказывается не манерным дрищом, а аномально здоровым качком. Из моих знакомых пожалуй разве что Шаман или Земеля могли бы составить ему конкуренцию, но не факт, не факт. А вот в итогах схватки любого из них с этой мечтой каннибала не сомневаюсь ни секунды:

больше шкаф – громче падает. И в силе не так хорош, как наверняка рисуется перед девочками: есть темный источник, но с ярко выраженным перекосом на молнию, а земля и огонь чуть ли не в зачаточном состоянии, так – сигаретку поджечь или пылинку смахнуть. Но это я вообще-то малость зажрался. По-настоящему сильных одаренных, вроде моей компании или родни, по улицам не толпы ходят, так что этому кадру вполне повезло с наследственностью.

– Ну, – неаристократично тянет этот амбал, – чего надо?

– Просто поговорить.

– Говори при них, это мои люди, – оглядывается Стас на компанию своих приятелей.

– Без проблем. – Мне, наоборот, чем больше ушей, тем лучше: кто-нибудь да запустит нужный мне слух. – Елену Мальцеву знаете?

– Допустим…

– Наверняка знаете: она одно время тоже на мотоцикле гоняла.

– Допустим…

– Точно знаю, что стучит в ПГБ.

– Да за такие обвинения! – бросается на меня один из прихлебателей.

Ослабленным непростительным (лень придумывать новое название для болевой техники) сбиваю напавшего с ног.

– Эй! Полегче! – кричит главный бугай, но при этом благоразумно не дергается в мою сторону.

– Ерунда, полежит и отойдет, – на всякий случай пропускаю по пострадавшему целительную волну. – Мне незачем врать и незачем никого убеждать. Я здесь исключительно чтоб предостеречь, дальше – дело ваше.

Аккуратно приблизившись к валяющемуся другу, Трубецкой осматривает несчастного. Поняв, что тот действительно в порядке, просто слегка дезориентирован, более спокойно подходит ко мне.

– Доказательства?

– Ничего, кроме моего слова, – демонстрирую статусное украшение, – и вот этого, – показываю седую прядь.

– Подробности?

– Считал ее своей девушкой, в гостинице «Север», возможно, нас помнят, – подкидываю дровишек в огонь негодования очухавшегося, но все еще лежащего парня, явно более чем близко знакомого с Леночкой. – Правда, теперь сомневаюсь, что был единственным ее гостем, уж очень услужливо с ней администратор разговаривал. – А вот это – отсебятина, но чем черт не шутит. – Вместо следующего свидания оказался в застенках. Причем никто, кроме нее, не знал ни о времени и месте назначенной встречи, ни о моих грешках.

– Что-то быстро тебя отпустили… для грешника, – сомневающимся тоном тянет Трубецкой, придерживая ретивого товарища, который снова рвется в бой.

– Информация легко проверяется. В «Севере» мы были двадцать седьмого. Взяли – двадцать девятого в канцелярии губернатора, причем ловить начали еще на ступенях, так что свидетелей была тьма. То, что сдала девка, они даже не скрывали, мне это открытым текстом заявили. Почему отпустили – не ваше дело. Вводные к размышлению предоставил, честь имею.

Сделав черное дело, благодарно киваю остолбеневшему Антону, который хоть и не слышал наш разговор, но не видеть разборки не мог, и сматываюсь, избегая лишних вопросов.

В том, что нужный слух пойдет гулять по МИГУ, ничуть не сомневаюсь – парни зачастую такие же болтуны, что и девушки, просто лучше притворяются. А там, поверят или нет – дело десятое, карьеры Леночке теперь не сделать, удачное замужество тоже под вопросом. Даже если не поверят про ПГБ, шалав, вопреки мнению кино моего мира, нормальные мужики брать замуж не рвутся. Так что светит Леночке место секретутки (не путать с секретарем – весьма уважаемой мной профессией) при каком-нибудь третьесортном начальнике. Удастся ей покрыть грешки юности папиными деньгами и влиянием – флаг ей в руки, добавлять не собираюсь. Вполне достаточная месть с моей стороны.

Разговор с Костиным выходит трудным. Он и в облегчении, что я уезжаю и стоять над душой больше не буду, и расстроен, потому что пилоты здорово его выручают на проблемных направлениях. Но перебираться в Питер он однозначно не рвется, так что, похоже, Баринову все-таки придется взяться за оргвопросы, если, конечно, никто из моих пилотов не захочет заняться этим сам. Не собираюсь ставить новенького впереди старичков. Впрочем, опросив народ, понимаю, что желающих впрячься в это ярмо, кроме упомянутого капитана, нет, так что на время моего отъезда он остается в «Кистене» на стажировке, вникать в тонкости процесса. Надеюсь, зная, что готовит не конкурента, а коллегу, Ярослав постарается его хорошо научить. Собственно говоря, со мной пока отправится только Земеля, остальные останутся до конца лета тут. Затевать переезд в разгар торжеств – не самая умная идея.

Последней запланированной встречи я не то чтобы опасался, но оттягивал как мог, что иногда делал с заведомо неприятными делами. Пока не настала пятница и откладывать дальше потеряло смысл.

Семейное гнездышко молодоженов Гавриленковых ничем не отличалось по интерьеру от своей более ранней холостяцкой версии: видать, Наташка еще не успела приложить руку к убранству. Неосторожно открывший мне дверь привратник отправился отдыхать от трудов праведных под ближайшим деревом. Ничего, на улице тепло, не простудится. Немногочисленная прислуга и домочадцы тоже внезапно прилегли, так что ничего не могло помешать нашему с Иван Иванычем разговору.

– Гена, куда пропал? Мы ж тебя обыскались! – фальшиво радуется моему визиту купчина.

– Егор Николаевич Васин, с вашего позволения, – не принимаю игру Гавриленкова, демонстрируя палец с печаткой. По странному совпадению это именно средний палец, так что жест получается многогранным.

Усаживаю купца обратно в его кресло и устраиваюсь напротив, доброжелательно улыбаясь. По-моему, именно эта улыбка и добила мужика, потому что он внезапно покрывается потом и начинает суетиться под моим спокойным взглядом. До сих пор не знал, что можно суетиться, сидя на месте, но Ивану Иванычу это удается блестяще.

– Милый дом, просторный, деревянный, дышится легко. От пожара как, застраховались? – Даже если есть у купчины диктофон и он неизвестно как умудрился его включить, мои слова интерпретировать как угрозу никакой суд не возьмется.

Гаврюша сжимается в кресле и как будто немного усыхает. Продолжаю улыбаться, ведь не зря нас учили, что это путь к успеху.

– За-за-застрахован… – отмирает наконец Гавриленков, – Ч-что вы хотите?

– Мм? Хочу предложить вам сделку.

– Какую? – Сделки – его стихия, так что купец слегка воспревает духом.