Лестница власти
Шрифт:
— Дедушка, сюда нельзя лазутчикам и колдунам. Тут приличный храм Любви.
Я почувствовал, что Григорий дернулся. Прям как от моего удара. Мне есть с чем сравнивать, не вру, не приукрашиваю. Старец Григорий дернулся как от удара, но стерпел, проглотил злость, не пытаясь лицо скрыть. А потом, никогда неслыханным мной раньше от него ласковым голосом, ответил:
— И тебе не хворать, внученька. Подросла, еще краше стала.
Девушка очаровательно засмущалась, спряталась в высокий ворот свитера, так похожего на те, который носят в моем мире. Даже покраснела. Подошла поближе и смущенно пискнула:
— Назовешь
Я испуганно глянул на ближайшую свечу у стены. Тут они были большие, с мою ногу толщиной. Потом я с интересом посмотрел на старца Григория. Тот по прежнему улыбался доброй отеческой улыбкой, словно ему только что про вкусные пирожки рассказали. Но я видел, как он глубоко вздохнул, гася ярость. А потом сказал, тем же ласковым тоном:
— Мне бы с бабушкой увидеться. Дело у меня к ней есть. Ты ей не скажешь, что я пришел, а Березка?
Девочка — все таки слишком у неё наивное и милое личико, чтобы я мог её воспринимать как взрослую — подошла поближе. Посмотрела на меня своими распахнутыми прямо в чистую душу глазами-окнами. И я невольно заулыбался в ответ на её взгляд.
— А кто это с тобой? — спросила Березка.
— Да, внучок мой, бестолковый. Насчет него и поговорить хочу.
— А как звать?
А вот насчет этого мы не договаривались. Но надо отдать должное Распутину, он не раздумывал ни секунды.
— Хочун. Хочун Говенов.
— Храбр! — вмешался я. Хрен с ней, с фамилией. Но хочуном быть не хочу. Или хочу не быть хочуном? Так, что-то мысли путаются. Девочка смотрела на меня своими огромными наивными глазами, смущенно прижав руки к груди, кулачками вцепившись в ворот пушистого свитера и казалась невероятно, тягуче, до щемящей боли в груди милой. Хотелось её обнять, защитить, порадовать хоть как-то.
— Можно тебя попросить, Березка? — раздался, как издалека, голос Распутина. Девочка заливисто засмеялась, прикрывая рот ладошкой. А потом с готовностью кивнула:
— Проси!
— Не морочь ты его, а? Он и так дурной, — сказал Распутин. Я хотел было что-то возразить, но едва начал, как колдун с неожиданной силой встряхнул меня, да так, что я аж зубами клацнул. Развернул меня к себе и прямо в лицо рявкнул. — Молчи! Я тебе сказал молчать?! Вот и молчи, дурак!
Я заткнулся. Уже привычно прикусив язык.
— Нууу ладно, — немного обиженно протянула Березка. Я скосил на неё взгляд, она пожала плечами и сделала несколько движений, словно разгоняла ладошкой дым между нами. Меня разом отпустило. Как будто только что в сладкой вате был завернут, а тут вывернулся и чистого воздуха вдохнул. Нет, Березка по прежнему осталась милой улыбчивой девочкой с огромными глазами, но не до скрежета зубовного.
— А родители у него кто? — спросила она у Григория. Тот опять сморщился в доброго старичка и ответил:
— Сиротинушка. Вот, хочу его к делу пристроить.
Березка быстро подошла ко мне и распахнула на мне шубу, прежде, чем я успел среагировать.
— А ничего сейчас сироты живут. Рубашки из фландрийского сукна себе шьют. А сапожки женские носят, — Березка, с совершенно обезоруживающим недоумением, посмотрела в лицо Распутину. Бровки домиком, глазки без тени мысли. Распутин без запинки, тут же, совершенно искренне ответил:
— Потому и хочу к делу пристроить. Бедовый он. Натворил дел. И еще натворит, если не занять ничем полезным. Но для того мне твоя бабушка и нужна. Так ты бы ей сказала, что я пришел, а?
— Так она знает. Вы же живые еще, — ответила Березка и мелодично рассмеялась смущенно прикрыв ротик ладошкой. — Я просто так, дедушка, поздороваться пришла. Ладно, так и быть, пойду, гляну.
Березка побежала к двери. Гридни на неё никак не среагировали. Она ловко проскользнула под огромными скрещенными клинками и, весело подскакивая то на одной, то на другой ноге, добралась до белой двери. Девочка очень красиво на её фоне смотрелась, гармонировала прямо. Заговорщицки приложив пальчик к губам, сказала “Тссс!”. Если она так призывала к тишине, то могла бы просто крикнуть, вышло бы не так громко. Музыкально рассмеявшись, приоткрыла одну дверь, насколько я понял, просто приложив к ней ладошку. Дверь приоткрылась сантиметров на сорок. Березка осторожно заглянула внутрь. Сразу скрывшись по-пояс, оставив нас наедине со своей жопкой. Прошло секунд двадцать, прежде чем она выпрямилась, махнула нам приглашающе ручкой и скрылась за дверью.
В тот же миг гридни синхронно расцепили клинки и отшагнули в стороны, явно нас пропуская.
— Там молча стой! Стой и молчи! И не ешь ничего! — сказал Распутин и подтолкнул меня вперед. Я неуверенно пошел. Но приближаться к гридням было как-то ссыкотно. Поэтому я отшагнул в сторону, поровнялся с Григорием и злобно ему шикнул:
— Хочун, да?
— Что, уже пошутить нельзя, — пожал плечами колдун. И невозмутимо подтолкнул меня вперед. — Все, молчи.
Несмотря на все мои короткие попытки поупираться, до двери я добрался первым. Дернул створку, пытаясь её открыть пошире, но она даже не шелохнулась. Как будто на полметра в пол вмурована. Пришлось развернуться и пройти в щель бочком. За мной, пыхтя протиснулся Распутин.
Мы, наконец, оказались в самом сердце логова ведьмы. И тут было очень красиво. Короткая широкая лестница вела от белых врат вниз, в небольшой восьмиугольный дворик с высоким потолком. Всюду — в мраморных клумбах на полу, в белых ящичках на стенах, в подвешенных под потолком на лентах белых корзинках — цвели розы. Самых разных раскрасок. Но, в основном, белые и красные. Теплый желтый свет лился из ниш в стенах, в которых были установлены штуки, до жути смахивающие на посох Распутина.
Среди множества кустов роз виднелись разбросанные прямо на полу подушки и пуфики из белой кошмы. Очень уютно и стильно. Дизайнер этого бы и в моем мире был востребован.
Осторожно ступая вниз по лестнице, как расхитители гробниц из старинного приключенческого фильма, мы с Распутином дошли до первых кустов роз и замерли, не зная, куда идти дальше. Из-за клумбы выбралась Березка и поманила нас за собой.
— Ну, что вы стоите? Пойдемте. Бабушка самовар поставила, сейчас чаю с баранками попьем! — она с предвкушением облизнула губы, на долю секунды став на вид хищной, как зевающая кошка, но тут же развеяла это впечатление, мило улыбнулась. И поскакала по узенькой тропинке между цветов, изредка останавливаясь, чтобы полюбоваться розами.