Летальный исход
Шрифт:
— Убитый работал на «Брант Майкробиотекс».
— Очень даже может быть, — как можно равнодушнее произнес О’Конор. — Скоро и это выясним.
О’Конор прислушался к себе. Интуиция подсказывала, что дело будет закрыто и похоронено в архиве раньше, чем он предполагал. Причем, не на полках в его участке. Слишком уж влиятельные силы вылезли из темных углов в самом начале. Обычно они дергают за ниточки из темноты и чужими руками суют палки в колеса.
— Николас Фицджеральд Ньюмен Младший. Двадцать девять лет, холост, — без запинки произнес Форестолл, словно заучил наизусть. — Первую
— Почему не получил?
— У нас он в год получает вдвое больше. Детектив, в деле такие деньги, что можно вымостить весь Центральный парк золотыми слитками.
— Хотелось бы посмотреть, — как можно равнодушнее ответил О’Конор. — Что еще надо?
Форестолл на секунду прикрыл веки. Когда поднял взгляд, его глаза показались детективу двумя стальными шариками.
— «Брант Майкробиотекс» — это микробиология, детектив. Вирусы и бактерии. В основном, смертельно опасные. Если он вынес что-то под ногтями из лаборатории… Возможно, что это реверсивная форма вируса Эбола? — обратился он через плечо детектива к эксперту. — Симптомы совпадают.
Эксперт невнятно выругался и сразу сник.
И тут О’Конор ощутил, что холодная ящерка страха скользнула по позвоночнику. Гормоны страха в миг превратили мышцы в тугие жгуты. Лампы под потолком вдруг окутались пульсирующей туманной дымкой. Показалось, что пол, как после хорошего удара в челюсть, плавно уходит из-под ног.
— Если произошло худшее, через час мы сами заблюем тут все кровью, — дожал Форестолл.
Он указал на своего напарника.
— В чемодане комплекты биологической защиты для трех человек. Остальные лежат в багажнике моей машины. Это на тот случай, если тут действительно что-то есть.
— А не поздно? — вяло поинтересовался эксперт.
Форестолл разлепил губы в резиновой улыбке.
— Ну, джентльмены, мы же сознательные граждане и не хотим, чтобы через сутки весь Нью-Йорк скосила африканская зараза. Нет? Защита нужна не нам, а от нас. Предположительно, мы все сейчас биологически опасны. Такова версия, и отмести ее может только срочная экспертиза. Пока не снята биологическая угроза, никто не покинет помещения. Это я гарантирую. Мои люди стоят у лифта и в холле здания.
Он чуть раздвинул полы пиджака, показав кобуру.
О’Конор понял, что проиграл психологическую дуэль. В его мире все было проще — пули, ножи, кастеты. На худой конец — цианид или передоз героином. Один раз даже использовали для убийства микроволновку. Пробили голову укуренному в хлам сутенера. Но никакой микробиологии.
Вместо ответа он бросил окурок на пол ванной так, чтобы тот попал в кровавую жижу. Кончик сигареты зашипел и сразу же окрасился в мутно-бордовый цвет.
Форестолл вскинул указательный палец. По его сигналу напарник поставил кейс на пол, отщелкнул клеммы на крышке.
— С вашего разрешения мы проведем
— Вот так быстро? — сыграл удивление О’Конор.
— У нас неограниченные технические возможности, — сухо произнес Форестолл.
Он глазами указал на балконную дверь. О’Конор, помедлив, кивнул.
* * *
На открытой террасе гулял ветер. Сквозь свежесть зелени, принесенную из Центрального парка, отчетливо проступал смог и запах канализации. Нью-Йорк, несмотря на звание столицы мира, пах выгребной ямой.
О’Конор закурил очередную сигарету.
«Черт, лучше уж от рака легких, чем вот так, с кровью в брюхе. При раке всегда есть возможность подставиться под пулю в первой же перестрелке. Какой — ни какой, а все же выбор. А тут… Дай бог, чтобы сразу и не очень мучиться. Меньше всего охота помирать несколько месяцев в их клинике, нашпигованным по самую задницу экспериментальными лекарствами».
Он сплюнул через парапет. Белесый комок слюны подхватил ветер, унес в темноту.
О’Конор надеялся, что плевок плюхнется кому-то на голову. Сейчас он ненавидел все человечество глухой ненавистью обреченного. Он запретил себе смотреть на часы. Сигарета горит примерно десять минут, достаточно и ее для отсчета времени.
Напарник Форестолла попросил всех присутствовавших на месте преступления плюнуть в пробирки, которые потом поставил в специальный бокс и накрыл крышкой из матового стекла. Попросил подождать десять минут.
Форестолл, конечно же, не курил. Берег свое высокооплачиваемое здоровье.
Он, прислонившись задом к парапету, через панорамное стекло следил, как в студии работает его эксперт. Лицо было непроницаемым. Порывы ветра безуспешно пытались растрепать его тщательно уложенный волосы. Серебряные ниточки на висках, холодные, с прищуром глаза, твердый подбородок с ямочкой. Стандартный, надежный и опасный, как «кольт» сорок пятого калибра.
О’Конор крякнул в кулак. Форестолл никак не отреагировал.
— Интересно, где таких, как ты, лепят? — с язвинкой в голосе спросил детектив.
— Десять лет службы в ФБР, полевой агент, последняя должность — офицер для особых поручений шефа Бюро. Можешь позвонить прямо сейчас. Тебе подтвердят.
— Допустим. А почему ушел?
— Ранение, — коротко ответил Форестолл.
В окно было видно, как напарник О’Конора усаживает обратно в кресло вскочившую на ноги девушку. Успокаивая, протянул ей стакан. Толстые стекла не пропускали звуков, в мягком свете ламп сцена казалось ирреальной, из совершенно другой жизни.
— Девку зовут Наташа Кричевская, — монотонно, как автоответчик, произнес Форестолл. — Русская, иммигрировала два года назад. Работает в модельном агентстве «Голден Лук». Николас подцепил ее на вечеринке у Артура Вайсмана, это его приятель из богемных кругов. В двадцать два часа тридцать одну минуту привез сюда. Спустя ровно двадцать минут она вызвала полицию. В этот промежуток времени в дом никто не входил и не выходил.
Профессионально чутье О’Конора взвизгнуло, как сторожевой пес, почуявший опасность.