Летальный исход
Шрифт:
— Ты за ним следил?
— Без комментариев. Что она тебе рассказала?
— Ничего.
Форестолл покачал головой.
— Нет, она рассказала твоему парню, что непосредственно перед смертью Николас поставил кассету с записью симфонического оркестра. И он записал ее слова в блокнот.
О’Конор раздраженно поскреб подбородок.
— Та-а-ак… Еще круче. «Жучки» в квартире?
— Квартира находится под постоянным контролем службы безопасности «Брант Майкробиотекс». Камеры и микрофоны подсоединены к нашему головному компьютеру.
— Здорово. А покойный это знал?
— В его контракте есть пункт, разрешающий моей службе применять любые меры, направленные на его личную безопасность и сохранение коммерческой тайны.
— Ну-ну… За миллион в год я бы тоже разрешил поставить видеокамеру в свой сортир, — хохотнул О’Конор. — Может, ты и девочку к нему подвел?
Форестолл бросил на детектива такой резкий взгляд, что О’Конор понял, интуиция и на этот раз его не подвела. Плохо было то, что она промолчала, когда в участке потянулся за урчащей телефонной трубкой и повесил на себя этот вызов. Знал бы, вообще, оторвал бы провод у телефона, сказался больным и всю неделю просидел дома. Там жена, конечно, грызет печенку, но не как вирус Эбола, это точно.
— Черт, угораздило же… — О’Конор сделал глубокую затяжку. Выплюнул дым. — Если я хоть что-нибудь понимаю в безопасности, здесь давно уже пора быть федералам!
— Они уже здесь. Бригада агентов ФБР находится в подземном гараже, ждут, когда мы дадим отбой биологической тревоги.
— Очень умно! Значит, если мы тут кровавым поносом все засрем…
— Не каркай! — отрубил Форестолл.
— Если ты такой крутой и умный, то где ты был раньше? Или специально ждал, когда парень загнется?
Форестоллу улыбнулся через силу так, как это делают штангисты под гнетом двухсоткилограммовой тяжести, вскинутой над головой. Резиново и страшно.
О’Коннор по опыту тысяч допросов знал, пробив трещинку в защите, надо долбить в нее вопросом за вопросом, пока все оболочка не треснет, как яичная скорлупа. И он врезал вопросом:
— Это не первый случай за сегодня? Ты просто опоздал, да?
Веки Форестолла чуть дрогнули. Кто-то бы подумал, что от порыва ветра. Только не О’Коннор.
Он резко развернулся, вцепившись взглядом в лицо Форестолла.
— У парня был отключен телефон и пейджер. Ты просто не успел предупредить, хотя висел на хвосте весь вечер. Что у вас там стряслось? Не молчи, крутой, нам же на соседних койках помирать!
Форестолл, поймав сигнал своего эксперта, отлепился от парапета.
— Пойдем, детектив, выслушаем приговор.
* * *
Полицейский эксперт сразу же метнулся к О’Конору, жарко зашептал в самое ухо:
— Это просто фантастика, просто фантастика! Мы так только кардиограмму снимать умеем. А они подключились через модем к своему головному компьютеру — пять минут и все.
О’Конор локтем оттолкнул эксперта.
— Отвали, Джек. Твое дело в заднице у трупа температуру мерить, а не лезть в расследование.
Аппаратуру напарник Форестолла установил прямо на кейсе, в углу студии, оборудованном покойным под кабинет.
Принтер с повизгиванием полосовал ленту бумаги ровными строчками букв. Форестолл подхватил свободный край ленты, читал, хищно сузив глаза.
— Ну? — сглотнув комок в горле, спросил О’Конор.
Форестолл с треском оторвал лист распечатки.
По стальным глазам ничего прочитать не удалось.
— Слюнная лихорадка, — обронил он.
Эксперт за спиной О’Конора издал нервный смешок.
По тому, как сузились глаза Форестолла, детектив понял, что, несмотря на смешной диагноз, тут вовсе не до шуток.
* * *
Вашингтон, округ Колумбия, США
лето 1989 года
01 час 15 минут (время местное)
Телефонный зуммер буравил густую тишину кабинета. Хотя на определителе уже высветился номер, и Арон Миллер давно знал, кто звонит, он не спешил снять трубку. Он задал себе вопрос, но внутренний голос не хотел дать определенного ответа. Все, что удалось выпытать у своей интуиции, была тревога. В крайней ее степени. Как выражаются военные — код «красный». Прямая и явная угроза национальной безопасности.
На панели телефона мигала красная лампочка. Значит, абонент на другом конце линии включил «скрамблер». Теперь в рабочую частоту телефонной линии подмешивался хаотический высокочастотный сигнал, надежно защищая от прослушивания.
Миллер еще раз прислушался к внутреннему голосу. Никакого ответа.
Вздохнув, Миллер снял трубку. Ткнул пальцем в кнопку «скрамблера», чтобы в наушнике слышать человеческий голос, а не визг высоких частот.
— Руди, ты, надеюсь, посмотрел на часы, прежде чем звонить? Скажи спасибо, что я как раз второй раз за ночь собирался помочиться. Так что, не волнуйся, ты меня не разбудил.
— Чертова простата, она на старости лет из любого сделает трудоголика, да?— хохотнул в трубке густой баритон.
Миллер мягко улыбнулся. Абонент на том конце линии был младше его на двенадцать лет. Какие-то пятьдесят пять, время зрелости.
— Руди, в данном случае ты спутал причину и следствие. Чтобы ты знал, рак простаты — профессиональное заболевание политиков. Мошонка рефлекторно сжимается при каждом стрессе, нарушая кровообращение. Долго это продолжаться не может, рано или поздно застой крови приведет к опухоли. Пока миром правили из седла, не было проблем с простатой. А мы сидим в креслах круглые сутки и возим свои задницы с заседание на заседание на лимузинах. В результате мы правим миром, но совершенно бессильны перед унитазом. Вот и работаем по ночам. Кстати, Руди, а как лечишь свою простату ты?