Летающая В Темных Покоях, Приходящая В Ночи
Шрифт:
Хаим потянулся, сел на кровати. Поморщился от тянущей тупой боли в мышцах. Оделся и аккуратно застелил постель.
Нафтуле-Берл и Велвл-Вольф уже стояли у выхода. Цви-Гирш все еще лежал, укрывшись с головой. Вольф нетерпеливо бросил:
— Эй, Цвика, вставай, сколько можно тебя ждать?
Хаим-Лейб решительно подошел и потряс спящего за плечо:
— Вставай, соня!
Никакого эффекта.
Он потянул одеяло и отшатнулся.
— Б-б-боже мой…
Заглянув через плечо Хаима, Вольф тоненько взвизгнул.
Цви-Гирш
На обомлевших юношей уставились синеватые белки, по краю отороченные ветвистыми красными жилками. Ни радужных кругов, ни зрачков не было. Казалось, глаза несчастного Цви развернулись так, что теперь смотрели внутрь черепа.
Ноги Хаима словно приросли к полу. За спиной хлопнула дверь — не выдержав жуткого зрелища, Велвл-Вольф выбежал из комнаты. Нафтуле-Берл стоял, но тоже был готов к тому, чтобы удрать отсюда.
— Позови рабби Леви-Исроэла… — прошептал Хаим. Вернее, попытался прошептать. Сил его хватило лишь на то, чтобы открыть и закрыть рот. Но товарищ понял и с готовностью помчался за раввином.
Цви приподнялся и сел на кровати. Движения его были неестественными — словно кто-то невидимый взял юношу за обе руки и с силой потянул вперед. Он медленно повернулся к оцепеневшему Хаиму и взглянул на него — если это слово уместно — своими жуткими белыми глазами. Одновременно Цви-Гирш приподнял обе руки с растопыренными пальцами. Рот его чуть приоткрылся, но ни звука не было произнесено.
Упершись спиною в холодную стенку, Хаим тоже инстинктивно поднял руки, как будто хотел оттолкнуть Цви.
Цви-Гирш тяжело встал на ноги, но не пошел к Хаиму, а принялся странным образом кружиться на одном месте. При этом изо рта его вырвалось монотонное жужжанье.
Хаим попытался незаметно передвинуться к двери. Цви не обращал на него никакого внимания, целиком поглощенный танцем-кружением. Время от времени он хлопал в ладоши, и тогда уголки рта его искривлялись, а на губах выступала розоватая пена.
Вдруг Цви-Гирш замер в нелепой позе и рухнул на пол. Одновременно распахнулась дверь, послышались возбужденные голоса. Хаим облегченно перевел дух.
Рабби Леви-Исроэл остановился у входа. Всегда суровое его лицо, обрамленное клочковатой седой бородой, на этот раз выглядело мрачнее обычного. Сопровождавшие его бохеры остановились на крыльце. Вытянув шеи, они с любопытством заглядывали внутрь. Нафтуле-Берл и Велвл-Вольф топтались позади всех и явно не горели желанием войти в комнату. Лица у всех были бледными.
Раввин подошел к лежавшему, наклонился. Выпрямившись, сказал ни к кому не обращаясь:
— Он мертв. Бедный мальчик.
В ночь накануне похорон Хаим сидел на крыльце, глядя в низкое небо невидящими глазами. Если бы кто-нибудь спросил его: «Хаим-Лейб,
Но не было вокруг никого, кроме Хаима и его несчастного соседа, да еще молочника Менделя Пасковера, члена Погребального братства. Реб Пасковер согласился посидеть ночь и почитать псалмы над телом бохера.
Далеко за полночь Хаим услыхал странный звук, шедший из-за двери. Звук был похож на тяжелый вздох. Хаима пробрала дрожь — притом что ничего действительно пугающего в этом звуке не слышалось, обычный вздох уставшего или огорченного человека. На миг ему в голову пришла безумная мысль: Цви-Гирш жив!
Он быстро поднялся и вошел в дом, стараясь не скрипеть дверью.
Мертвый Цви-Гирш сидел на кровати и медленно водил руками вокруг себя, словно пытаясь что-то нащупать. Глаза его были закрыты.
Реб Пасковер лежал у стены бездыханным. Рука его все еще судорожно сжимала Книгу псалмов.
Хаим-Лейб не мог заставить ноги слушаться. Словно завороженный следил он за движениями покойника. Тот вновь лег, так что его вытянутые вперед руки оказались направленными вверх.
Хаим попытался прочесть молитву, но похолодевшие губы остались неподвижными.
Внезапно из-за его спины в комнату быстро вошел — вернее сказать, вполз — кот. Не обратив никакого внимания на Хаима, он деловито проследовал к лежавшему на полу Менделю. Вспрыгнув на грудь несчастному молочнику, кот долго рассматривал его искаженное гримасой лицо, потом неслышно прошел к Цви-Гиршу, руки которого все еще торчали вверх. Тотчас руки бессильно упали.
Хаим осторожно попятился в дальний угол, изо всех сил сжимая зубы, чтобы они, не дай Бог, не начали выбивать барабанную дробь. Дьявольский кот вдруг резво вспрыгнул на книжную полку, стоявшую рядом с постелью Цви-Гирша, и сильным ударом лапы сбросил оттуда несколько томов. Соскочив затем на пол, он начал, громко урча, отбрасывать книги одну за другой, пока не добрался до нужной. Тут Хахам зашипел, спина его изогнулась дугой, он принялся яростно рвать книгу когтями, так что во все стороны полетели клочья бумаги. После этого гигантским прыжком, немыслимым для обычного кота, покрыл расстояние от стены до распахнутой двери и скрылся.
Дальнейшее Хаим-Лейб помнил смутно. Комната в одночасье заполнилась большим числом встревоженных полуодетых людей — Хаим-Лейб даже не понял толком, откуда они взялись. Голова его кружилась, сердце бешено стучало в груди, все тело покрылось испариной. Прибежавший с прочими рабби Леви-Исроэл принялся было расспрашивать его о случившемся, но, всмотревшись в лицо юноши, оставил его в покое. Хаим тяжело опустился на скамью, закрыл глаза и почувствовал, что проваливается в темноту. Прежде чем окончательно потерять сознание, он успел подумать, что уже испытывал подобное ощущение — совсем недавно.