Летающее счастье
Шрифт:
– Государь, – доложили стражники с башни, – какая-то знатная госпожа подъезжает к замку!
И вот в зал, где происходил суд над Ланселотом, вошла прекрасная дама.
На ней было платье цвета молодой листвы, за спиной её сверкал плащ, переливающий всеми цветами радуги; потом один из пажей рассказывал, что успел рассмотреть: плащ был соткан из крыльев бабочек.
На голове её была корона, сплетённая из веток цветущего жасмина, на котором дрожала
Дама остановилась посередине зала.
– Я любила этого рыцаря, – спокойно сказала она. – Он позвал меня, и я пришла. Смотрите, сэры, кто из нас красивей: я или ваша королева.
– Вы! Вы! – в один голос рявкнули восхищённые рыцари Круглого стола.
Королева в ярости вскочила и собралась было рвать на себе одежды, но тут уже сам король сказал ей:
– Душечка, ничего не поделаешь. Эта дама действительно красивей тебя. Не надо рвать платья. Сэр Ланселот, вы свободны.
Но Ланселот опять его не слышал. Он думал только о том, что фея на него не взглянула, а повернулась и быстро пошла к выходу.
Когда он выбежал на крыльцо, она далеко скакала в поле на своём белоснежном скакуне, и длинный плащ вился за нею по ветру.
Зато у крыльца снова стоял вороной конь.
Уже вскочив на него, уже мчась во весь опор, Ланселот увидел, что броня его снова стала белой.
Но фея! Фея не остановилась, сколько он её ни просил.
Так мчались они довольно долго, пока дорогу им не преградила река.
Тут фея вместе с конём ринулась в воду и поплыла.
Ланселот спешился и бросился за ней, но тяжёлая броня тянула его на дно, и он потерял сознание.
Очнулся он на прекрасном острове под голубым небом, среди трав и цветов. Ему улыбалась фея. Это были её владения, где не было ни непогоды, ни горя, ни обмана.
С тех пор Ланселота никто не видал на земле. Говорят, он и по сей день живёт в царстве феи.
Конь же его, говорят, и поныне бродит по берегу реки, подходит к тому месту, где рыцарь бросился в воду, ржёт, бьёт копытом – ждёт своего хозяина.
* * *
– Вот вам одна из легенд о сэре Ланселоте, рыцаре Круглого стола, – закончила я.
– Гм, – сказала дочь, – а знаете, кто он такой, этот ваш Ланселот? Карлсон. Тот же Карлсон, вот и всё.
– Ох, ох, ох! – воскликнул сын. – Сравнила, нечего сказать!
– Самый настоящий Карлсон. Ему бы помолчать, а он удержаться не мог: «Меня любит самая красивая женщина на свете!» Конечно, Карлсон!
– Подъём! – сказала я решительно.
Они могли бы спорить до утра, мои дети.
Мы собрали наши вещи и отправились в обратный путь. Через полчаса вышли на шоссе. Оно было пустынным, только один грузовик двигался по нему, да и то как-то нерешительно, пока не остановился на перекрёстке. Видно, шофёр не знал, в какую сторону ему ехать. По обочине стайкой шли ребятишки, школьники лет десяти – двенадцати.
– Ребята, – закричал им шофёр, приоткрыв дверцу, – как проехать на Ельню?
– Чего, чего? – закричал в ответ один из ребят, как мне показалось, ненатуральным голосом.
– На Ельню, на Ельню как проехать?
– Направо, направо! – стали кричать ему ребята.
И грузовик свернул направо.
Но тут с ребятами стало твориться что-то неладное. Они начали перемигиваться, фыркать, и, наконец, один из них с хохотом повалился в траву.
– Ох, не могу! – стонал он. – Едет, дурень, в противоположную сторону! Ему в Ельню, а он от Ельни!
Все мы были возмущены их поступком.
– Чему радуетесь?! – крикнула им дочь.
Но они не обратили на неё никакого внимания – они были очень довольны собою и казались себе чрезвычайно умными.
– Обманули человека и радуются, – сказала дочь.
– Как в сказке про Петухана Курухановича, – прибавил сын.
Мы с моими ребятами отлично знали сказку про Петухана Курухановича.
Вы, наверно, тоже её знаете. Но всё же на всякий случай я её вам расскажу. Во-первых, потому, что это очень смешная сказка. А во-вторых, потому, что есть у меня, как вы, может быть, уже заметили, такая черта – люблю рассказывать сказки.
Жила-была богатая и скупая старуха: зимой снегу, весной грязи – и того у неё не допросишься.
Вот однажды истопила она печь, сварила на обед петуха, сидит, с поля мужа ждёт. И тут пришли к ней два солдата. Шли они издалека, очень устали и не ели целых три дня.
– Пусти, бабушка, переночевать, – просят они, – да нет ли у тебя чего пожевать?
– Что вы, голубчики, что вы, родимые, я сегодня и печь-то не топила, и обеда-то не варила.
А от печки так жаром и пышет.
Солдаты, конечно, сразу поняли, что старуха их обманывает, и решили её проучить.