Летающие кочевники
Шрифт:
— Придется завтра заехать в Жеремуабу и сдать его местным властям. Бедняга заслуживает приюта умалишенных.
Между тем незнакомец начал издавать какие-то странные звуки; увлеченный рисунком, он, по-видимому, сам не замечал, что они непроизвольно вырываются у него. Наверное, это была песня, потому что звучали только гласные различной тональности.
— Мариано, — вскрикнула вдруг девушка, — вы видите, что он рисует? Это же план местности!
— Черт меня подери, это карта окрестных штатов. Да, это Васа Баррис, ее характерные изгибы… Но ведь для
— Нарисуйте ему самолет, — посоветовала Софи.
Самолет был изображен и передан незнакомцу: тот крутил рисунок так и этак, переворачивал вверх ногами, в конце концов пририсовал ему лапы, глаза и клюв. Затем вернулся к первому рисунку. У изгиба Васа Баррис он поставил крестик. «Наш лагерь», — прошептала Софи. Потом он несколько помедлил и поставил второй крест в левом верхнем углу листа. Рядом со вторым крестом он изобразил продолговатый овальный предмет.
— Галоша, — предположил Мариано.
— Или лодка.
Возле предполагаемой галоши появились крошечные пляшущие человечки; три фигурки, покрупнее других, были расположены горизонтально. От их голов расходились радиальные лучики. Точно такую же фигурку, с волосиками-лучами вокруг головы, он нарисовал у первого креста, обозначавшего лагерь близ Канудуса.
Затем он выразительно постучал пальцем себя в грудь и указал на четвертую фигурку.
— Он хочет сказать, что это он, — догадалась Софи. — Но зачем он нарисовал себе волосы? Ведь он абсолютно лыс.
— Наверное, это означает, что он считает себя святым.
— Или мудрецом.
— Это нетрудно проверить, — сказал Мариано и начертил прямоугольный треугольник. На двух катетах он нарисовал квадраты и протянул незаконченный чертеж гостю.
Незнакомец, почти не глядя, отбросил чертеж с тем же безразличием, как и рисунок самолета. Было видно, что он торопится объяснить что-то свое, до смерти ему необходимое. Он ткнул пальцем в темноту, где должны были располагаться убогие домишки нового Канудуса, потом довольно точно изобразил вакейрос — местного пастуха, и рядом с ним — собаку. Затем он показал на пастуха и потом — на себя, сделал это несколько раз и ткнул пальцем вверх, в черное тропическое небо. Затем точно так же он указал на тождество между «пляшущими человечками» и собакой.
— По всей вероятности, тут личные обиды на жителей какого-то поселка, — предположил Мариано. — Сейчас сбегаю за планшетом и заодно сниму с огня кофе.
Он вернулся, неся планшет, походный кофейник и плоскую флягу.
— Этому парню надо выпить, — сказал он. — Тогда мы окончательно найдем общий язык.
Незнакомец принял коньяк восторженно: высосал половину кружки и попросил знаком еще. Мариано с сомнением покрутил головой, но налил. Чувствуя, что больше ему не дадут, незнакомец решил продлить удовольствие, он опускал в кружку указательные пальцы, а потом поочередно обсасывал их. Мариано между тем сравнивал свою карту с рисунком гостя.
— Или он напутал, — произнес он наконец, — или на месте его «галоши» нет никакого
— Послушай-ка, парень… — обратился он к гостю.
Но «парень» не расположен был слушать. С лихорадочной быстротой он набрасывал на бумаге то громадный баобаб с танцующими вокруг дикарями, то обыкновенную свинью вполне европейского вида, то какой-то нелепый саркофаг, то вполне приемлемое изображение Сатурна. В заключение этой фантастической галереи появился человек, своим характерным профилем напоминающий Машадо.
— А-а-а! — восторженно вопил незнакомец, указывая то на Машадо, то на Софи. — А! — он с силой бил ладонью по бумаге, потом кланялся Софи, а в заключение указывал на нее, на себя и на небо.
— Мне пришлось съездить вашему мулату по роже, — сказала мадемуазель Берже. — Он хамил. Я вижу, что этот факт произвел на нашего гостя неизгладимое впечатление. Но не нужно было давать ему спиртного. Мариано нахмурился. Было видно, что он собирается ответить Софи, но подыскивает наиболее вежливую форму. В этот момент незнакомец с диким воплем вскочил, указывая на заросли каатинга.
Луна еще только всходила, а костер догорал; заросли слились в сплошной черный массив. Но гость верещал, как заяц, указывая то на рисунок, изображающий Машадо, то на кусты.
— Мариано, — неуверенно проговорила девушка, — или этот пьяный дурак меня напугал, или там действительно кто-то есть. Я чувствую, что на меня смотрят.
В этот момент незнакомец вдруг выхватил из складок своей хламиды какой-то узкий, черный предмет, размахнулся и с гиканьем пустил его в темноту.
И в ту же секунду упал на стол, гулко ударившись головой.
В зарослях раздался крик, выстрел, и пуля просвистела над самой головой упавшего незнакомца. Софи и Мариано подхватили его под руки и поволокли к палатке. Безжизненно повисшее серое тело было до неправдоподобия легким.
— Ящики с оборудованием — к двери! — крикнул Мариано, когда он вбежал в палатку. — У рабочих оружия нет, разве что пара старых ружей у жителей поселка. До утра продержимся, даже если они попытаются нас атаковать.
Пока Софи подтаскивала к выходу ящики, Мариано включил рацию и попытался связаться с департаментом полиции. Но для старенькой походной станции это было нелегкой задачей. Между тем незнакомец, которого оставили прямо на полу, пришел в себя и медленно приподнялся.
— Тихо, ты, — сказала ему Софи, словно он мог ее понять. — Влипнем из-за тебя…
Но он продолжал подыматься, глядя вверх широко раскрытыми немигающими глазами, и тонкие серые пальцы побежали по окружающим его предметам, словно он их не видел. Он ощупывал походную койку Мариано, потом дотронулся до руки Софи — и вдруг с отчаянным воплем упал на пол и забился не то в истерическом смехе, не то в эпилептическом припадке. Мариано бросился к нему и, оторвав его от пола, повернул к себе.
Лицо передергивалось чудовищными гримасами, но широко раскрытые глаза были неподвижны.