Лётчик и девушка
Шрифт:
– Зачем?
– Наверно, все лучшие места уже заняли, – ответил Элис. – Этим людям было тесно. Они всё время боялись, что их станет слишком много и они начнут голодать. Сначала они не приближались к роще духа, но однажды туда забрёл маленький ребёнок. Он был слабым. Он потерял сознание от жары, упал и умер прежде, чем его нашли. Дух не хотел убийства, но ничего не мог поделать. Он думал, что люди теперь проклянут его и уйдут, а вышло наоборот: люди стали делать вид, что поклоняются ему. Они стали приносить в рощу нежеланных и слабых младенцев, чтобы дух убивал их. Дух жил в этой роще тысячи лет, это был его
– Ну и истории у тебя, – проворчал лётчик. – От таких потом кошмары снятся.
– Это не конец, – сказал Элис. – Слушай, что было дальше. Один младенец из принесённых духу оказался очень сильным. Он выжил. Он рос и привыкал к страшной жаре, как привыкли грибы и насекомые, но не за тысячу лет и миллион поколений, а один, сам. Скоро он уже почти не замечал жары… А дух к нему привязался. Он утратил своё одиночество, но не сожалел ни минуты, потому что взамен получил понимание и стремление. Теперь он знал, чего хочет. Так было гораздо лучше жить. Дух служил своему мальчику и заботился о нём как умел.
– Что с ним потом стало?
– С кем? С духом?
– С мальчиком.
– Ничего. Младенец стал ребёнком, потом подростком. Чему его мог научить бесплотный дух? Они понимали друг друга, но не разговаривали.
– Из парня получился колдун?
– Нет. Я же сказал: чему и как его мог научить дух? Мальчик просто жил в Жаркой Роще. Стал мужчиной, но так и не узнал женщины. Потом состарился и умер. Однажды он попытался выйти к людям, но люди прогнали его. Они испугались. И немудрено, ведь парень действительно стал другим. А дух не мог дать ему даже общества теплокровных животных, как в той сказке, которую ты тоже знаешь. Животные боятся сильной жары. Поэтому у мальчика были только змеи, рыбы и жабы. Грибы, деревья и насекомые. Не очень весело.
Триплан помолчал. Лётчик хмурился и не говорил ни слова.
– Я к чему рассказываю это, – пояснил Элис. – Если бы тот мальчик пропал… или с ним что-то случилось… дух сделал бы для него всё. Этот человечек ему был… как свет. Единственный свет.
Лётчик вздохнул. Поёрзал в кресле, устраиваясь удобнее, и снова вздохнул.
– Откуда ты всё это знаешь, если они не разговаривали? – спросил он.
Элис не ответил.
Лётчик ждал-ждал, потом неловко проговорил:
– Ладно. Теперь моя очередь.
Над Ксанаду, единственным обитаемым материком Титана, стояла плотная облачная система.
Тело чудовищной тучи было неоднородным. Где-то его раздирали грозы: в бронзово-чёрных недрах бушевало пламя, утёсистые горы облаков громоздились друг на друга и проваливались страшными водоворотами – должно быть, внизу ходили смерчи. Где-то царило спокойствие, и прогалины вытаивали в белой тонкой зыби… Туча казалась метеорологическим курьёзом. Она была слишком велика для маленькой планеты – под стать скорей самому Сатурну, чей громадный, украшенный полукольцом месяц недвижно висел в небе над головой. Но это занимало лётчика меньше всего.
Кислород давно
Он преодолел очередной рвотный позыв и застонал. Внутри не осталось даже жёлчи, а кишки всё равно скручивало.
– Адири, – мучительно повторил он вслух. – Местность называется… Адири. К востоку от неё есть кратер, огромный кратер от удара метеорита. Называется Синлап. Вокруг него – город… тоже Синлап. Это единственный… большой город… Нам нужно…
– Нам нужно туда, – терпеливо и печально продолжил за лётчика Элис. Триплан ему очень сочувствовал. – Но мы совершенно не знаем, как пройти через чёртово облако. Если нырять в прогалину, рискуем угодить в грозу или смерч и разбиться вдребезги. Можно махнуть по эфиропаузе к краю тучи, но мы всё равно не знаем, доберёмся ли под ней до чёртова Синлапа. Потому что там, внизу, грозы и смерчи… Парень, пока мы в эфире, может, развернёмся и пойдём на Сатурн?
– Нет, – сказал лётчик, – нам надо в Синлап.
Элис скрипнул расчалками, будто пожал плечами. Лётчик молчал. Он уже рассказывал самолёту, зачем им в Синлап. Не было сил проговаривать ещё и это.
На Каллисто лётчик встретил однополчанина. Тот в конце войны дал зарок убраться подальше и от Земли, и от Марса, а слово у него не расходилось с делом. Сразу после заключения мира Раман Динг вышел в отставку и улетел на Каллисто. Лётчик пил с ним два дня: вспоминали былое, разбирали настоящее. У Рамана для него нашлась не только выпивка, но и хорошие новости. Во-первых, на спутниках больших планет действительно жили люди что надо. Динг работал начальником службы безопасности аэропорта Торнасук. Чтобы землянин занял подобную должность на большой планете – это было немыслимо.
Во-вторых, Динг рассказал лётчику о Титане.
– Там многие встречали звёздных, – говорил он, откинув голову на спинку тяжёлого кресла. Глядел в окно, где сгущалась ночная тьма и, точно кривой меч, рассекал небо громадный полумесяц.
– Что о них знают? – жадно спрашивал лётчик.
– В Синлапе чуть ли не посольство их.
– Посольство? У них есть государство?
– Да почем же я знаю, лейтенант? – усмехался Динг. – О них и на Титане мало знают. Всё больше слухи да разные… дамские впечатления. Но если ты ищешь звёздных, твоя цель – Синлап. Я не буду спрашивать, на что они тебе сдались… Давай выпьем за мир.
Выпивка у Динга водилась отличная.
…Воспоминания наводили тоску. Стиснув зубы, лётчик сделал глубокий вдох и длинный выдох. «Эфир может служить заменителем кислорода… – повторял он про себя, – может служить заменителем кислорода… может служить…» Во время войны были случаи, когда пилоты гибли так, самым нелепым образом. Усталость, недосып, тошнота, невозможность дышать этим проклятым эрзацем, рвотным средством, и вот человек перестаёт понимать, что происходит, погружается в полусон-полуобморок, а за тем следует остановка дыхательных движений… И неповреждённый самолёт приносит на базу мёртвое тело без единой царапины.