Лети, не бойся
Шрифт:
– Что ж, я так понимаю, что выбора у меня всё равно нет? – спросил Миша, и его собеседники отрицательно качнули головами.
– Замечательно, – Михаил обиженно откинулся на лавку и лёг. – Тогда я буду спать.
– Вот и правильно. Завтра вечером я приоткрою тебе завесу. А теперь отдыхать, – Гобоян потушил свет и улёгся сам.
***
Утром следующего дня над деревней зазвучали древние песни о проводах душ в новый свет. Туда, где им уже давно открыта другая, более счастливая вечная доля. Родственники и близкие погибших гнали слёзы прочь. Им они уже давали волю,
Соседка Гобояна, за один день навсегда постаревшая, пела песню о светлом крае, где парят кречеты в поднебесье, цветут алые маки и не покидает землю лето. Она нашла свою дочь. Бескровную, словно высохшая пустыня. И теперь старалась не смотреть на неё. Чтобы не сойти с ума от признания того, что утратила свою красавицу навсегда. Такую молодую. Такую жаждущую жизни и любви. И теперь Варя лежала в сколоченном узком новом доме гроба с оконцем в изголовье. На ней было надето простое народное венчальное платье. И глаза уже никогда не откроются.
В нескольких домах от них в домике, как здесь именовали гроб, матушка поправляла светлые кудри на голове своего сына – возлюбленного Вари – Мокши. Он лежал одетым в лучшую свою рубаху, совсем новые штаны, а на ногах были закрытые туфли из мягкой бараньей кожи. Как водится, в домик к покойному сложили дорогие ему вещи и всякое, что может пригодиться в путешествии на другой свет. Под рукой Мокши лежали длинный нож, и нагайка, березовая дудочка, на которой он любил играть для Вари. Там же лежал и венок, что ему приготовила невеста, с неаккуратно вплетённой ею туда травою забвения – чернобылем, и пара новой обуви на толстенной подошве. Мать этого красивого паренька глотала боль, не пуская ту на своё лицо. Зажимала рот и мысленно пела сыну любимую им с детства песню о красивой реке, что укутывает тёплой водой спрятавшиеся под утёсом деревья…
В каждом из домов, где были умершие, двери и окна оставили открытыми настежь. С еды и воды в бочках сняли крышки. А полные воды кружки поместили в изголовье домиков. Некоторые внутрь гробов положили длинные палки. Теперь душам усопших были готовы и чарка в дорогу, и крепкий посох, и открытый путь к новой жизни. Девять человек оказались убитыми. Девять жертв Купалы. Для деревни это был мор, катастрофа. А сколько жертв могло быть, не встань у мёртвых на пути старик со своими друзьями? Жители даже не догадывались и в этом было их счастье.
Гобоян, Крос, Арис и Миша проснулись чуть позже рассвета. Никто из них не вышел на улицу деревни. Их помощь там не требовалась. Только после того, как покойных стали выносить из домов и грузить домики на телеги до кладбища, Крос разжёг огонь во дворе, а старик запел древние обрядовые заклинания, напоминавшие людям, что обратной дороги домой им больше нет. Пора прощаться и закрывать двери на засовы. Близко время зла. Пусть скорбь по умершим будет недолгой. Заплачена высокая цена, чтобы не сомневаться – мир теперь в большой опасности. И для борьбы с ней потребуются все силы.
Вечером Гобоян собрал своих товарищей за стенами дома, рядом с сараем у навеса. Над головой раскатилось чёрное полотно неба с угольками далёких и безмолвных звёзд. Казалось Мише, видящих сверху всё, но хранящих надменное молчание, будто презирая людей. А те и не ждали от них подачек. Тот же Гобоян сам брал нужное у природы, платя за это своей душой. И эта цена его не смущала, лишь бы не брать в долг за счёт других. Вот и сегодня он приготовил отнятый у природы реквизит и считал, что совершил это по праву.
На импровизированном столе, сооружённом на широкой колоде для колки дров, были разложены листы папоротника, который нашёл в лесу Миша. Там же оказались каменные ступка с пестиком, короткий нож, чаша воды и покоящийся в ней цветок папоротника.
– Папоротник в Купалу обладает значительной силой, – сказал старик Мише. – Ты забрал его у леса, соблюдая все требуемые законы, поэтому имеешь полное право воспользоваться его дарами. Я мог бы приготовить всё сам и скормить тебе этот цветок, не дожидаясь твоего согласия. Тем более, зная о том, каким ты становишься строптивым, если тебе не разжевали досконально почему, то или иное следует делать. Но, поверь, в большинстве случаев я и сам не понимаю, как это работает и почему надо поступать именно так, а не иначе. Порой знания приходят к нам без всяких объяснений причин своего появления и разъяснения собственной родословной. Я просто верю, что это правильно и мне становится достаточно уже и этого. Что-то, да, перешло из уст моего наставника, что-то я услышал на стороне, но зачастую я получал знания от земли, где живу, и которая имела настроение поделиться ими со мной. Извини, что опять говорю много слов, но сегодня как раз тот случай, когда следует пояснить, что именно тебя ожидает и с чем придётся столкнуться. И, главное, узнать, что назад пути уже не будет. Забыть полученное знание не получится. Итак, ты готов?
– За этой массой слов ты так и не рассказал, какое именно знание меня ждёт. Так каким образом я могу иметь на сей счёт собственное мнение? А потом, почему ты меня всегда спрашиваешь, готов ли я, если всё равно от моего желания ничего не зависит? Это, что такая форма мучения? Или случилось чудо, и ты намерен предоставить мне выбор на сей раз?
– Очень скоро, Миша, ты будешь совершенно свободен от моих нравоучений и назиданий и правом выбора станешь распоряжаться почти постоянно, поэтому, пожалуйста, можешь выбирать и сейчас. Только знай, что от твоего выбора могут зависеть десятки тысяч жизней этого мира.
– О, ну конечно! Прекрасная альтернатива выбора! Один вариант краше другого!
Друзья рассмеялись, глядя на Мишу. Тот тоже улыбнулся украдкой, но тут же принял рассерженный вид: – Ладно. Сделаю что нужно. Говори, что там меня ждёт. И побыстрее, пока я не передумал.
– Я не знаю, что конкретно получишь ты. Иногда папоротник, собранный в ночь Купалы даёт много, иногда мало. Это зависит и от того, кто его принимает и с какими намерениями. Но, я верю, что тебя он наградит сполна. И твоё представление о нашем мире сильно изменится с той поры.
– Не томи, старик. У меня и так уже поджилки трясутся. Я тут совсем недавно. Если ты забыл, напоминаю тебе об этом. И, если хочешь знать правду, в этом мире каждый день для меня открытие. Каждый день и без всякого колдовства меняет моё восприятие жизни. И я пока не решил, к лучшему или нет. А после минувшей ночи с мертвецами я вообще, по-моему, утратил способность удивляться чему бы то ни было. А это, чёрт побери, я считаю для себя действительно потерей! Как мне после такого жить и радоваться простым вещам? Будь моя воля, я с радостью променял бы весь ваш удивляющий мир на банальный поход в кино в моём трижды скучном мире. Но это, увы, пока невозможно. Поэтому долой лишнюю патетику и говори как есть.