Летнее солнцестояние
Шрифт:
Эратосфен пошел по гравийной дорожке по направлению к певцу. Бес поднял глаза и увидел, что он приближается, но его монотонное бормотание не дрогнуло. Геометр окинул белые пометки критическим взглядом. Бес сидел прямо внутри вогнутой кривой из точек. Он начал примерно за час до полудня, а теперь было уже около часа пополудни. Точки показывали более длинные тени в начале, становясь короче, когда приближался полдень, а затем, снова становясь длиннее, когда миновал полдень. Ближайшая к базе гномона точка — это точка полудня. Это было то, что нужно было измерить. — Бес, — сказал он, — мой верный друг, я вижу по отметкам, что ты прекрасно записал курс бога над головой. Дело закончено, за исключением измерения полуденного угла. Вставай, вытяни ноги, а потом помоги мне с угловой рейкой.
— Да, спасибо, хозяин. Маленький человек простонал с большим красноречием, с трудом поднимаясь на ноги. — Такое напряжение, такая забота. Мои бедные суставы. Я буду болеть несколько дней. От боли, возможно, милорд мог бы выделить два дополнительных пунша прекрасного ячменного пива.
— Два?
— Да, один для моей жены. Милое создание берет на себя все мои страдания. И учитывая, что сегодня вечером начинаются празднества.
— Тогда два. Скажи управляющему. Но сначала подержи угловую рейку. Поставь конец на ту внутреннюю точку, которая ближе всего к гномону. Да, именно так. Держи, пока я приложу верхний край к верхушке гномона. Хорошо, хорошо. Хороший угол. Теперь позволь мне провести точное измерение дуги транспортиром. Да. Семь градусов, двенадцать минут. Сейчас, я возьму рейку.
— Все готово, хозяин?
— Еще одно измерение. Мне нужно знать расстояние от точки до основания гномона. Он приложил рейку к основанию гномона и рядом с полуденной точкой. — Хм. Проверь меня здесь, Бес. Какую цифру ты читаешь?
Писец прищурился. — Это одна с четвертью единиц, и все же это добрая четверть.
— Мы назовем это одна с четвертью. — «Он не спрашивает почему», — подумал Эратосфен. — «Он не удивляется. Ему все равно. Ни одного уханья совы Афины в Гадесе. Он получает свой хлеб насущный, иногда с дополнительной порцией пива. У него есть свои боги и свои праздники, и он счастлив. Истинный сын Нила. Ну, почему бы и нет? Кажется, это работает на него». И он сказал: — Передай охраннику кухни, что я велел дать тебе три куска хорошего коричневого хеса, подходящего для собственного стола Птолемея. Один для тебя, один для твоей жены, и один — чтобы положить на алтарь Гора, бога солнца-ястреба, который благоволил нам сегодня.
Бес низко поклонился. — Хозяин ошеломил меня.
— «Он даже не саркастичен», — подумал Эратосфен. — Иди, — сказал он.
А теперь вернемся к расчетам. Гномон был высотой в десять единиц. Измеренный размер ноги, то есть катета был один с четвертью. Таким образом, тангенс угла наклона солнца составил ноль целых сто двадцать пять тысячных. Каков был угол? Следует проверить, что он должен быть довольно близко к семи градусам, двенадцати минутам. У него в библиотеке были тригонометрические таблицы, которые дали бы значение. Проверить. Подтвердить. Перепроверить. Накапливать данные. Это единственный безопасный способ.
Зачем он это делает? Кого волнует, является ли Земля шаром? Кого волнует, какого размера может быть этот шар? Не Птолемея Филадельфа, его господина и повелителя, бога-фараона, который привел его сюда, чтобы управлять великой библиотекой. На самом деле, Птолемей сделал завуалированные ссылки на давление храма. Гор-энт-йотф, верховный жрец Гора, жаловался, что эти исследования унижают божество ястреба и могут даже предвещать возрождение монотеизма, как это пытался сделать Эхнатон тысячу лет назад. Этот заблудший фараон провозгласил: — «Есть только один Бог, и это он — Атон, солнце. Распустите все остальные храмы». Безумный фараон был убит, и его имя стерто со всех памятников. На протяжении многих лет могилы всех его потомков, прямых и косвенных, были разысканы и осквернены.
— «Всех, кроме одного», — размышлял геометр. Мальчик фараон, женившийся на третьей дочери еретика. Юноша, конечно, был убит, а затем должным образом и тайно похоронен вместе с соответствующими сокровищами на склоне холма в некрополе в Фивах. Однако, прежде чем ненавистники Атона смогли найти могилу, гробница четвертого Рамзеса была вырыта в скале чуть выше, и могила мальчика-монарха была похоронена под обломками каменоломен. Эратосфен видел карты и читал отчеты, а потом спрятал их.
И почему он думал о гробнице Тутанхамона? Потому что это знание могло спасти ему жизнь.
Он вошел в здание и прошел по тихим коридорам в математическую комнату. Здесь он нашел свиток тригонометрических таблиц и провел пальцем по столбцам тангенсов. Угол, тангенс которого составляет сто двадцать пять тысячных. Вот здесь. Семь градусов, семь с половиной минут. Я искал семь градусов, двенадцать минут. Что ж, неплохо. В пределах экспериментальной погрешности? И насколько хороши эти таблицы? Когда-нибудь в ближайшее время, нужно переделать все это. Предположим, я возьму среднее значение. Назовем его семь градусов, десять минут или почти точно 1/50 круга. Базовая линия, Сиена — Александрия, составляет 5000 стадий.
Таким образом, если Земля является сферой, то 5000 стадий составляют 1/50 ее окружности, что составляет, следовательно, 250000 стадий.
Двести пятьдесят тысяч стадий.
Вот что говорили цифры. Но так ли это на самом деле? Такая необъятность была немыслима.
Он растерянно потер подбородок и подошел к большому столу, на котором была разложена его карта. Его величайшая работа. Сам Птолемей похвалил его и удостоил величайшей лести воспроизвести карту в мозаике на полу своего кабинета. Переписчики выпускали дубликаты из расчета одной копии один раз в две недели и, вероятно, в спешке делали всевозможные ошибки. За что его, автора, конечно же, обвинят.
Он склонился над листом.
Это была великолепная работа, составленная в основном из документов библиотеки: отчетов путешественников (особенно Геродота); кратких военных отчетов; писем; местных описаний; журналов морских капитанов; переписных и налоговых отчетов. На Западе виднелись Геркулесовы столбы, а еще дальше — Касситериды, Оловянные Острова, открытые финикийцем Химилько. На востоке — Персия, завоеванная Александром, а дальше — Индия и река Ганг. А еще дальше — мифическая страна Серы, где ткали тонкую ткань, называемую шелком. Затем легендарные острова Сипанго (которые он даже не показал). Но весь известный нам мир, от запада до востока, занимал не более 75000 стадий — меньше трети сферы, которую он только что вычислил.
И все же он знал, что его цифры верны.
Этот мир был больше, чем он или кто-либо другой мог себе представить.
Было ли остальное просто водой? Бескрайние, бесплодные моря? Или же на другом невидимом полушарии существовали уравновешенные массивы суши с народами, городами и странными богами? Его сердце бешено заколотилось. Он понимал, что рассуждать подобным образом бесполезно, но ничего не мог с собой поделать. Однажды…
* * *
7. Свет
Хор принюхался к воздуху в кабине. Может быть, он стал несвежим? Да, углекислый газ определенно накапливался. Это означало, что поглотители были почти насыщены. Почему не прозвучал сигнал тревоги? И тут он заметил. Звенел колокольчик очистителя. И вспыхивала соответствующая красная лампочка. Поглощенный другими своими проблемами, он просто не замечал этого. Щелочь. Было ли у него еще что-нибудь? Нет. Он снова принялся вытряхивать из контейнера последние крупинки карбоната натрия. Он выбросил пустую коробку в мусорное ведро.