Летнее солнцестояние
Шрифт:
Есть ли шанс найти щелочь там, на этой маленькой водной планете?
Беречь, беречь. Дышать медленно, медленно. Хор, ты невезучий зоолог. Чем была одержима Куева, чтобы отдать тебе ключ сна? Не очень умно с ее стороны.
Итак, Планета Три, что же вы за мир? Есть ли там разумная жизнь, ожидающая, чтобы вручить мне ремонтную ленту, бочку масла (отвечающую гидравлической спецификации K-109, конечно) и корзину щелочи? И (кто знает) может быть, они вручат мне двуногое существо без перьев, когда я буду уходить.
Как я могу быть таким глупым?
Он наблюдал, как трехмерный формирователь вырезал копию сферы планеты размером с кулак: голубой — для океанов, коричневый — для континентов, белый — для полярных льдов. Он вытащил шарик из многофункционального станка и внимательно его изучил. Очень, очень интересно. Насколько она большая? Не могу сказать точно. Все, что он получил, было только формой и поверхностью. Неважно. Может быть, он все-таки выживет. Там должно что-то быть. Он положил шар в складку своего космического одеяния.
Теперь вернуться к экрану.
Смотреть визуально. Ночная сторона. Но никаких городских огней? Никакой цивилизации? Облететь ее еще раз. Еще одна орбита. Попробуй с севера на юг. Ничего? Ещё нет. Опять ночная сторона. Может быть, я слишком высоко. Ниже... Еще ниже. Осторожно! Вода! Замедлить ход. Я над каким-то морем. Эй, огонек! Такой большой! Это же маяк! Лучше включить мои ходовые огни... что за традиция? Чередование — красный... зеленый... белый... синий. Плюс передний поисковый луч. О, боже, я вижу здания. Раскинулся... город. Спасен!
Куда же приземлиться?
* * *
8. Прибытие
Эратосфен плотнее закутался в шерстяной плащ, глядя на море. Это был последний час вечера и первый час ночи. Темное море было неотличимо от темного неба. Постоянный северный ветер отжимал назад сомнительные ароматы дельты и королевской гавани. Он глубоко вдохнул свежий соленый воздух, дующий с рифов.
Он стоял на балконе большого маяка, на острове Фарос, на длинной известняковой косе, защищавшей Александрию от наступающей «Великой Зелени». Он был так высоко, а воздух так чист, что ему даже не пришлось пользоваться противомоскитной мазью.
Ах, Фарос — остров странных и разнообразных судеб! Менелай, вернувшийся домой после Троянской войны, выброшенный на берег и убитый разгневанным Зевсом, едва не умер здесь от голода вместе с презренной Еленой. Так пел Гомер. Как давно это было? Восемь веков, может быть, девять назад. Но восемьдесят два года назад пришел великий Александр. — Прекрасный остров, — сказал он. — Там, в дельте, будет построен новый город. Он прошелся по ней, давая указания – где все разместить. Все, кроме последнего существенного здания — собственной гробницы. Первый Птолемей построил ее, а потом доставил тело.
— Эратосфен — сказал он себе: — Ты увиливаешь от ответа. Ты думаешь обо всем, кроме проблемы. Ах, да. Таким образом, он установил (по крайней мере, в своем уме), что Земля представляет собой сферу с окружностью в 250000 стадий. Но это было уже слишком. Шар такого размера! Невероятно. Так ли это? Была, конечно, грубая проверка, доступная любому. Тебе не нужно было ехать в Сиену. Не обязательно было смотреть в колодец в полдень, в день солнцестояния. Был и другой способ. Конечно, это лишь приблизительная оценка.
Он медленно обошел балкон, смутно размышляя о красоте ночного моря и мерцающих огнях города. Здесь было одиноко, и он мог думать. Никто его не побеспокоит. Смотрители маяка знали его как хранителя Великой Библиотеки и позволяли ему приходить и уходить, когда ему вздумается. Далеко внизу во дворе терпеливо ждала Не-тий с колесницей.
На севере ничего не было видно, кроме звезд и светового луча, распространяющегося горизонтально из большого вогнутого зеркала на вершине башни. Он пришел сюда, чтобы подумать об этом луче света. Он должен был быть виден в море на расстоянии 160 стадий. Для него это было еще одним доказательством того, что Земля имеет сферическую форму. Свет был виден в море до той точки, где кривизна Земли закрывала его. Он мысленно пересмотрел эту проблему. Он снова увидел схему. Круги. Касательные. Высота башни Фарос, взятая с видом на море. Это даст угол, назовем его альфа, с горизонтом. Этот угол альфа был бы идентичен углу, назовем его бета, при центре Земли, охватывающий хорду светового луча длиной 160 стадий. Маяк был высотой в две трети стадии. Таким образом, синус угла альфа равен 2/3, деленным на 160, или 417 тысячных. Далее, угол, синус которого равен 417 тысячных, составляет около 14 целых и 1/3 минут, или около 1/1500 части круга. И, наконец, цифра 1500, умноженная на 160, дает вам 240000 стадий. Достаточно близко к Сиенскому измерению величиной 250000. Так что он не мог ошибиться слишком сильно. Он уже проделал вычисления. Он знал результат еще до того, как пришел сюда сегодня вечером. Но ему все еще было трудно в это поверить. Земля не может быть такой большой. Или может быть? Может, он где-то ошибся? Может быть, несколько ошибок? На самом деле, измерения с помощью маяка было сделать нелегко. Наблюдение света Фароса пришлось делать в море с качающейся, подпрыгивающей лодки. И необходимо было вычесть высоту точки наблюдения на вершине мачты.
Он стиснул зубы. Он должен был верить своим цифрам. Он должен был поверить своей грубой проверке. И он должен был поверить единственному мыслимому выводу, который предлагали его расчеты. Земля действительно была огромной сферой, с окружностью от 240000 до 250000 стадий, более или менее.
Теперь вопрос заключался в том, следует ли ему доложить об этом Птолемею и, возможно, добиться увольнения со своего поста в библиотеке. Или еще хуже?
Он должен был прибыть во дворец к полуночи. Он должен был принять решение в течение нескольких часов.
Он уже повернулся, чтобы спуститься по внешней лестнице, когда что-то в темном северном небе привлекло его внимание. Огни, движущиеся, мигающие. И разных цветов. Красный... зеленый... белый... синий... мигают, включаются и выключаются. А потом этот ужасный луч белого света... даже ярче, чем Фарос... устремился прямо на него!
Он броском закрыл рукой свои глаза. Над головой раздался рев. Башня содрогнулась. А потом эта штука исчезла... нет, не совсем. Вот она, над библиотечным кварталом... парит сейчас, направляя вниз свой ослепительный луч света. Он помчался по стороне световой башни.
Что это, во имя Зевса!
Был ли теперь этот предмет над его домом, большим особняком, вверенным ему Птолемеем Филадельфом? Он уставился на него в ужасе и изумлении.
Судя по винным резервуарам Диониса, эта штука спускалась в его огороженный парк.
На мгновение его словно парализовало. А потом он пришел в себя и начал спускаться по лестнице. Выйдя на улицу, он разбудил дремавшую возницу. — Не-тий! Домой! Домой!
* * *
9. Случайная встреча