Летний зной
Шрифт:
Эрствину не пришлось ломать голову над ответом. Все вдруг разом встало на свои места - странности в поведении сестры, непонятные взгляды, которые она бросала на менялу, да заодно и поведение Хромого, никак не подходящее парню с городской окраины... теперь все получило объяснение... разумное и славное объяснение... и все запуталось еще сильней!
За городскими воротами графа поджидало другое войско, и знамен над ним было куда больше. Под дождем мокли рыцари и латники, будь день солнечный - в глазах рябило бы от обилия разноцветных гербов, но теперь дождик скрасил яркие цвета, все были одинаково мокрыми и серыми. Здесь были десять рыцарей - папаши юнцов, по-прежнему гостящих
Но собрались к ливдинским воротам и те, кто точно действовал по собственному почину. В таком предприятии, как поход графа Ливдинского на восток, непременно сыщется возможность пограбить врагов его императорского величества. Местные сеньоры, владеющие феодами вблизи побережья, традиционно были далеки от общесантлакских дел, на Большой турнир в Энгру мало кто отправился из этих мест. Здешние господа всегда имели собственные интересы, так что переход Ливды под руку императора не мог не обеспокоить их. Если империя укрепится на этом берегу, лучше состоять в добрых отношениях с грозным соседом, тем более что пример ок-Вейспа оказался вполне наглядным: хватать то, что принадлежит имперскому городу, теперь становится опасно. А если не грабить ливдинских купцов, то что вообще можно взять в этом нищем краю? Как знать, возможно служба империи - лучший выбор? Сеньоры были готовы испробовать этот вариант!
Сейчас при виде Эрствина рыцари выехали из рядов, выстроились в неровную шеренгу и приветствовали графа поклонами и негромкими выкриками. Юный граф кивнул и сказал несколько слов - говорил он негромко, его едва можно было расслышать сквозь шорох дождя.
Затем серо-лиловые солдаты вывели юного ок-Рейселя. Эрствин спешился. Всю предстоящую церемонию оговорили заранее, и рыцари спокойно ожидали. Небольшой спектакль должен был оказаться неплохим развлечением перед началом похода. Юнец ок-Рейсель, сутулясь, глядя под ноги, прошел вдоль строя, остановился перед Эрствином и опустился на колено - в мокрую траву. Эрствин сделал шаг, встал над рыцарем и протянул руки.
Ок-Рейсель ответным жестом поднял ладони, пальцы молодых людей встретились, и ок-Рейсель принялся декламировать формулу вассальной присяги. Со смертью отца парень стал господином замка Рейсель. Он не оставлял в Ливде заложников собственной преданности, да и выкуп собрать он не имел возможности - так что барон Леверкойский потребовал присягу, как гарантию лояльности. В противном случае гнить бы благородному сэру в темнице то ли до окончания похода, то ли до самой своей смерти. Пришлось парню соглашаться. Единственное условие, которое ок-Рейселю удалось отспорить, это отсутствие в вассальной присяге всякого упоминания Ливды, его клятва не имела отношения к городу и графскому достоинству Эрствина, феодальные отношения устанавливались лично между Рейселями и Леверкоями...
Когда текст был зачитан и обе стороны исполнили все формальности, Эрствин отдернул руки - чересчур поспешно - и ок-Рейсель поднялся. Оба глядели друг на друга с неприязнью, обоим церемония была в тягость, однако Эрствин остался в выигрыше, он заполучил вассала, хотя и довольно скверного.
Хромой, наблюдавший сцену из рядом ливдинского войска, хмыкнул.
– Что, сынок, не понимаешь?
– улыбнулся Карикан.
– Откровенно говоря, не понимаю. Что помешает этому щенку нарушить любую клятву?
– Есть клятвы, нарушать которые смертельно
– И что же? Любой клятвопреступник может всю жизнь дожидаться возмездия, я таких видал немало.
– Этот понесет наказание очень скоро, - Карикан откровенно наслаждался ситуацией. Его драгоценный сын был парнем тертым и ловким, однако не имел ни малейшего представления о нравах благородного сословия. Джейему нужно многому научиться, и Карикан радовался тому, что может объяснить наследнику полезные истины.
– Если он нарушит присягу, это поставит его вне закона. Любой местный сеньорчик станет глядеть на него, как на падаль, а любой вассал Рейселей будет считать, что клятва, данная такому господину, ничего не стоит. Пойми, он окажется вне закона - не на словах, а по-настоящему.
– Как ты в свое время?
Карикан не умел смущаться.
– Верно, сын, именно так, как я. Ведь я выступил против сеньора... эх, веселое было время... и, к сожалению, оно возвращается.
– К сожалению? С возрастом ты захотел покоя и порядка, а, папа?
– Не для себя, сынок, не для себя. Во мне пока хватает огонька... Я бы хотел, чтоб тебе с Лерианой выпало доброе мирное время. Ты не спросил моего согласия... погоди, я же не спорю, я не имею права на твое послушание, все верно! Так вот, хотя ты не спросил меня, но если бы мое согласие что-либо для тебя значило, я бы сказал: отличный выбор и прекрасная девушка. Я благословляю вас и желаю счастья. Поверь, все, что зависит от меня, будет исполнено.
Хромой почувствовал, что краснеет. Кажется, впервые в жизни?
Наконец оммаж был принесен, ок-Рейсель отошел к своим людям, ему подвели коня, и юноша сердито вырвал поводья из рук оруженосца. Он был раздражен, так что вассалы приближались к нему с опаской. Но, делать нечего, пришлось вручить господину оружие и щит с отцовским гербом. На первом же привале этим людям предстояло, в свою очередь, принести клятвы новому господину - до сих пор случая не было, молодого рыцаря содержали под охраной в Большом доме. Но на Рейселя и его людей уже никто не смотрел, развлечение завершилось, начинался поход.
Рыцари разбились на группы, кто объединился с приятелями, а кто следовал отдельно от всех, сопровождаемый лишь собственными вассалами. Колонна пехоты, выведенная Эрствином из Ливды зашагала по тракту, солдаты то и дело оборачивались, глядели на угрюмые серые башни, затянутые пеленой дождя... и уж точно не одно сердце екнуло при виде того, как скрывается за серой мокрой завесой родной город... Затарахтели обозные фургоны...
Гремя снаряжением, кавалеристы стали разъезжаться в стороны, чтобы следовать за пешими. Кто пристроился в хвост колонны, чтобы двигаться в арьергарде, а кто двинулся в сторонке, параллельно тракту. На пустоши у Восточных ворот остались лишь люди ок-Рейселя да Хромой с отцом. Карикан с любопытством наблюдал, а Хромой ждал, пока молодой рыцарь облачится в доспехи. Когда ок-Рейсель затянул ремни и поправил ножны на боку, Хромой подъехал поближе и окликнул:
– Эй, добрый сэр! Тебе, наверное, будет интересно узнать, что я обещал даме сердца твою голову. Вообще-то я собирался исполнить ее просьбу в Леверкое, но ты оказался таким соней...
Ок-Рейсель зарычал сквозь стиснутые зубы. Он был и так раздражен, а теперь пришел в настоящую ярость. Джейем Геведский удовлетворенно ухмыльнулся и продолжил:
– По-моему, сейчас подходящий момент. Что скажешь? Толпа уже отвалила, мы здесь одни, а?
Разумеется, со стен глядели стражники и, не исключено, несколько ливдинских бездельников - кто полюбопытней. Хромому нужны были свидетели, которые подтвердят: противник первым накинулся на него. Но ок-Рейсель то ли был поумней, чем считал Хромой, то ли боялся. Рыцарь молчал - с сердитой миной дергал пряжки ремней и молчал.