Лето ночи
Шрифт:
Корди, не глядя по сторонам, упорно шагала через лес, потом взобралась на насыпь, футах в пятидесяти от того места, где с нее спустился Дейл, и направилась к городу. Ружье, которое она тащила на плече, казалось огромным, что делало ее похожей на карликового солдатика.
Дейл подождал, пока Корди скроется из виду, и осторожно, чтобы не быть обнаруженным, двинулся следом. Так они прошли половину пути до города и оказались между масложировым заводом и заброшенным элеватором. Дейл все время держался в паре сотен футов позади, а Корди шагала по шпалам,
Дейл заколебался, внимательно осмотрел в бинокль полотно дороги и окраину леса впереди, затем осторожно приподнял голову, чтобы посмотреть, не появится ли она по правую сторону от железной дороги.
В эту минуту сзади послышался знакомый голос: – Эй, да это же засранец Стюарт. Ты что, заблудился, гаденыш?
Дейл медленно обернулся, все еще держа у глаз отцовский бинокль.
Не более чем в десяти футах от него стояли оба врага – Ка-Джей и Арчи. Сосредоточив все внимание на Корди, он забыл о необходимости следить за тем, что творится позади.
Арчи был без рубашки, зато на лбу у него красовалась красная бандана, а выше ее топорщились сальные волосы. На жирном лице пылал румянец, стеклянный глаз воинственно сверкал в утренних лучах солнца. Ка-Джей стоял, держа одну ногу на рельсе, а другой упираясь в шлаковый откос, и Дейлу отчего-то пришло на ум, что Конгден похож на прыщавого белого охотника, приехавшего в Африку на сафари. Возможно, причиной тому было ружье, удобно покоящееся на согнутой руке Ка-Джея.
«Господи Иисусе! – мысленно воскликнул Дейл. – Сегодня что, Национальный день стрелка?»
Ему вдруг подумалось, а не стоит ли произнести это вслух, и именно такими словами. Воображение услужливо нарисовало картинку смеющихся Ка-Джея и Арчи и как один из них дружелюбно хлопает его по спине, а потом они оба поворачиваются и отправляются стрелять крыс на свалке.
Ноги стали вдруг словно ватными, и Дейл понял, что не сможет сделать ни шагу, даже если ему вдруг каким-то чудом представится возможность убежать.
Какого черта ты лыбишься, а, гаденыш? – рявкнул Ка-Джей Конгден, единственный отпрыск мирового судьи городка Элм-Хейвен.
Он поднял ружье и прицелился прямо в лицо Дейлу. Что-то щелкнуло: то ли он снял предохранитель, то ли взвел курок.
Дейл пытался закрыть глаза, но не смог. Только машинально сдвинул в сторону бинокль – так, чтобы пуля не разбила его, когда попадет в грудную клетку. Им вдруг со страшной силой овладело желание спрятаться – такое нестерпимое, какое бывает, когда хочется помочиться и нет никакой возможности это сделать. Но спрятаться было некуда – разве что за собственную спину.
Правая нога Дейла начала слегка подрагивать. Сердце билось так сильно, что каждый удар громом отдавался в ушах. Ка-Джей что-то сказал, но он не расслышал ни звука.
Конгден шагнул вперед и упер дуло в горло Дейлу.
Палату Джима Харлена Дуэйн нашел довольно легко. Она была двухместная, но сейчас вторая
Харлен спал. Прежде чем закрыть за собой дверь, Дуэйн выглянул в коридор и убедился, что он пуст. Из-за угла доносилось негромкое шарканье шагов дежурной сестры.
Мальчик направился было к кровати, но остановился в нерешительности. Он не совсем четко представлял себе, какое зрелище его ожидает. Быть может, Харлена держат в кислородной камере из толстого прозрачного пластика, искажающего черты лица лежащего внутри пациента, а вокруг полнейшая стерильная пустота, если не считать ряда кислородных баллонов? Нечто подобное Дуэйну довелось увидеть пару лет назад, когда умирал дедушка. К счастью, все оказалось не так страшно. Джим мирно спал, укрытый накрахмаленной простыней и легким одеялом, и только гипсовая повязка на его левой руке и белая корона бинтов вокруг головы свидетельствовали о полученных травмах. Дуэйн постоял еще немного, дожидаясь, пока стихнет звук шагов по коридору, затем подошел ближе.
Харлен мгновенно, словно проснувшаяся сова, распахнул глаза и спокойно произнес:
– Привет, Макбрайд.
Дуэйн чуть не подпрыгнул от неожиданности, но тут же взял себя в руки и подмигнул приятелю.
– Привет, Харлен. Ну, как ты, в порядке?
Харлен попытался улыбнуться, и Дуэйн заметил, какими тонкими и бескровными стали его губы.
– Да, все нормально. – Джим все же выдавил из себя слабую улыбку. – Я очнулся уже здесь. Голова жутко болела, и вся рука была размолота к чертовой матери. А в остальном я в порядке.
Дуэйн кивнул.
– А мы думали, что ты в… – Он запнулся, не желая произносить слово «кома».
Умер? – договорил за него Джим.
– Нет. – Дуэйн отрицательно покачал головой. – Думали, лежишь без сознания.
Веки Харлена дрогнули, как будто он готов был провалиться обратно в эту самую кому. Затем он открыл глаза пошире и нахмурился, стараясь сфокусировать зрение.
Думаю, так и было. Наверное, я и был без сознания. Очухался всего несколько часов назад с этой вшивой головной болью и увидел, что мама сидит рядом, на краю постели. В первый момент я даже подумал, что сегодня воскресенье. Черт, несколько минут я даже не мог понять, где нахожусь.
Он обвел взглядом палату, словно еще не до конца был уверен, что находится там, где находится.
– А где твоя мама сейчас, Джим?
– Она пошла на ту сторону площади – перекусить и позвонить своему шефу.
Харлен выговаривал слова медленно, словно каждое слово причиняло ему боль.
Но ты точно нормально себя чувствуешь? – повторил вопрос Дуэйн.
– Да, пожалуй. Сегодня утром сюда привалила целая толпа докторов – они и лампочками мне в глаза светили, и заставляли считать до пятидесяти, и еще много всякого делали. Даже спросили, могу ли я сказать, как меня зовут.