Лето ночи

Симмонс Дэн

Дейл пожал плечами.

– А ты знаешь, где он?

Корди глянула на него с отвращением.

– Как ты думаешь, если бы я знала, где Табби, стала бы я искать его повсюду, где только можно?

Дейл набрал в грудь побольше воздуха.

– А ты имеешь хоть какое-то представление о том, что с ним случилось?

Угу. Мальчик подождал продолжения, но Корди молчала, и шагов через двадцать он не выдержал: Что?

– Кто-то или что-то в этой чертовой школе убило его.

У Дейла опять перехватило дыхание. При всем интересе Велосипедного патруля к судьбе Табби, никому из них и в голову не приходило, что он может быть мертв. Они допускали, что парнишка

сбежал… или что его похитили… Но такое?! Сама мысль о том, что кто-то из одноклассников вдруг возьмет да и умрет, казалась Дейлу абсолютно дикой. Но теперь, вспоминая о черной пустоте ружейного дула, он в полной мере осознавал реальность такого исхода. И потому промолчал.

Они вышли на Каттон-роуд примерно там, где она пересекалась с другой дорогой, южнее переходившей в Брод-авеню.

– А теперь давай-ка сматывайся отсюда, – сказала Корди. – И чтоб ни ты, ни твои приятели-бойскауты не вздумали болтаться у меня под ногами и мешать мне искать брата.

Дейл кивнул и глазами показал на ружье.

– Ты собираешься идти в город с этим?

Корди отнеслась к вопросу с тем молчаливым презрением, какого он, по ее мнению, заслуживал.

Тогда Дейл несколько изменил формулировку: Что ты собираешься с ним делать?

– Найти Ван Сайка или еще кого-нибудь из этих говнюков. И заставить рассказать мне, где Табби.

Но они засадят тебя в тюрьму.

Корди пожала плечами, откинула назад упавшие на глаза пряди и молча пошла дальше.

Дейл еще долго смотрел ей вслед. И только когда маленькая фигурка в сером мешковатом платье оказалась под сенью вязов, росших в начале Брод-авеню, он вдруг спохватился и крикнул:

– Эй! Спасибо!

Корди не остановилась и даже не оглянулась.

Глава 12

Повидавшись с Джимом Харленом, Дуэйн присел в тени деревьев внутреннего дворика больницы, решив несколько минут отдохнуть, глотнуть кофе из термоса и немного подумать. Он знал Джима не настолько хорошо, чтобы понять, действительно ли тот не помнит того, что произошло субботним вечером. А если Харлеи лжет, то почему? Дуэйн потягивал кофе и размышлял, строя догадки. В конце концов у него возникли три предположения:

а) что-то так сильно напугало Харлена, что он не хочет или не может говорить об этом;

б) кто-то запретил ему рассказывать о случившемся, угрозами заставив подчиниться;

в) Харлен кого-то покрывает.

Дуэйн завинтил крышку термоса и решил, что последнее наименее вероятно. Больше всего похоже на правду первое предположение, хотя внутренний голос Дуэйна подсказывал ему, что Джим Харлен не врет. Черепно-мозговая травма, в результате которой человек почти на сутки потерял сознание, вполне может отшибить у этого самого человека память.

Дуэйн пришел к выводу, что сейчас лучше всего поверить, что Джим действительно ничего не помнит. Может быть, позднее…

Он пересек площадь, но перед самой дверью библиотеки остановился в нерешительности. Что он может отыскать здесь такого, что способно помочь Майку О’Рурку и их компании разузнать что-нибудь о Табби, о Ван Сайке, о происшествии с Харленом, о покушении на него, Дуэйна, о том, почему он оказался на волосок от смерти, или о чем-нибудь еще? При чем тут библиотека? И при чем тут история Старой центральной, если совершенно ясно, что за всеми этими случайными на первый взгляд событиями явно стоит кто-то душевнобольной или, например, извращенец Ван Сайк?

Впрочем, сам Дуэйн понимал, почему пошел в библиотеку.

Он привык именно здесь искать объяснение тем явлениям окружающего мира, которые не были ему понятны, и находить ответы на множество вопросов, которые постоянно возникали у слишком смышленого для своих лет мальчика. Библиотека служила ему самым надежным источником информации, которому он мог безоговорочно доверять. Наверное, на свете существует множество интеллектуальных загадок, которые не могут быть решены не то что одним, но многими визитами в библиотеку, но с такими загадками Дуэйн пока не сталкивался.

Кроме того, он отдавал себе отчет в том, что вся эта буря в стакане воды поднялась из-за неприязни, точнее, даже ненависти, которую он и его друзья испытывали по отношению к Старой центральной школе. И чувства эти возникли задолго до исчезновения Табби. Было нечто такое, что тревожило их очень давно и предопределило это расследование.

Дуэйн вздохнул, припрятал термос в кусты возле стены библиотеки и вошел внутрь.

Дуэйну пришлось потратить больше времени, чем он рассчитывал, но зато он выяснил львиную долю того, что его интересовало.

Библиотека в Оук-Хилле располагала всего лишь несколькими микрофишами [46] и только одним аппаратом для их чтения. Чтобы подробно ознакомиться с историей Элм-Хейвена и, в частности, с историей Старой центральной школы, Дуэйну пришлось отправиться в книгохранилище, полки которого были уставлены множеством местных изданий, заботливо собранных Историческим обществом округа Кревкер. Справедливости ради следует сказать, что в действительности это общество состояло лишь из одного члена – доктора Пола Пристмана, бывшего профессора университета Брэдли. Доктор Пристман умер немногим более года назад, но несколько женщин взяли на себя труд собрать пожертвования на посмертную публикацию последнего тома его работ и таким образом хотя бы номинально продлить существование самого Исторического общества.

46

Микрофиша – карточка с несколькими кадрами микрофильма.

Старая центральная школа играла важную роль в истории Элм-Хейвена, да и всего округа Кревкер. Сведения, имевшие к ней хоть какое-то отношение, заняли полтетради, и Дуэйн в который уже раз пожалел, что в библиотеке нет ксерокса. Этими новыми аппаратами для копирования начали пользоваться не очень давно, но они уже завоевали большую популярность в деловых кругах. И будь здесь, в библиотеке, хоть один ксерокс, Дуэйну не пришлось бы так долго выписывать информацию из справочников.

Дуэйн просмотрел фотографии, которыми доктор Пристман проиллюстрировал ход строительства Старой центральной – тогда, в 1876 году, еще просто Центральной школы, – много-много страниц, заполненных выцветшими, но все еще сохранявшими оттенок сепии фотографиями. Напряженные позы, застывшие лица… Техника фотосъемки в те годы была еще слишком несовершенна, и людям приходилось надолго замирать перед аппаратом. Церемония открытия Центральной школы поздним летом 1876 года; пикник на школьном дворе в честь отцов-основателей в том же августе; в школу входит первый класс, переступающий порог школы, – двадцать девять учеников, которые, должно быть, просто затерялись в огромном здании… А вот снимок, сделанный чуть раньше в железнодорожном депо Элм-Хейвена: торжественная церемония по случаю прибытия колокола.