Лето одного города
Шрифт:
Разменивать квартиру Татаренковы планировали давно, потому что та самая Катя вышла замуж и они вместе с мужем и сыном жили с ее родителями.
В очередной раз порадовавшись тому, что я живу один, я огляделся по сторонам, убедился, что на горизонте нет Инны Георгиевны, и зашел домой.
Кривоколенный переулок
Ровно в семь вечера на стуле напротив меня появилась вездесущая холщовая сумка. В этот раз она была переполнена книгами, тетрадями и кистями. О последних я тут же и спросил:
– Ты еще и рисуешь?
Нина переложила свои пожитки на деревянный
– Немного, – сказала она и села за стол. – Два года назад подруга подарила мне на день рождения уроки рисования. Когда я их закончила, то поняла, что хочу продолжать. С тех пор рисую и дарю, а потом снова рисую.
– А почему не продаешь? И когда у тебя день рождения? – спросил я и жестом попросил официантку принести нам меню. Девушка не заметила меня и ушла в другой конец зала.
– Я не так тщеславна, – патетично ответила начинающая художница. – На самом деле таланта нет. Кстати, я как раз хотела зайти в это местечко. А день рождения скоро будет, 21 июня, а у тебя?
– У меня тоже скоро, 17 сентября. Рад, что угадал с местом, – улыбнулся я, продолжая высматривать официантку, потому что безумно хотел есть.
Наконец она подошла к нам, и я остановил ее рукой.
– Подождите, я закажу сразу! – выпалил я и быстро пробежал глазами по меню. – Мне стейк трай-тип, жареный картофель и коктейль № 9.
Девушка записала мой заказ и обратилась к Нине:
– А вам?
– Я еще не решила, подойдите минут через пять, пожалуйста, – задумчиво протянула моя спутница, даже не взглянув на официантку. Она бормотала под нос строчки из меню и выбирала блюда так, будто это был вопрос жизни и смерти.
Она подперла правой рукой щеку, и я заметил на тыльной стороне голубую краску. На левой руке были чуть большеватые в ремне часы, закрывавшие небольшой шрам. Волосы она забрала в небрежное нечто, что обнажило ее длинную шею, на которой висела тонкая цепочка с камнем в самой ложбинке. Несмотря на теплый вечер, Нина была одета в кофту с длинным рукавом и джинсовый сарафан. Ноги оставались голыми, и одна была закинута на другую, из-за чего я заметил ярко-красные кеды, завязанные вокруг щиколотки. Ее можно было легко принять за студентку, но разглядеть в ней преподавателя было сложно.
Наконец она определилась.
– Простите, – помахала она рукой официантке. – Мне, пожалуйста, равиоли с рикоттой и трюфелем, френч-тост со взбитым сгущенным молоком и, раз уж мой спутник пьет, – обратилась она ко мне с широкой улыбкой, – я буду белое из Австрии.
Когда с заказом было покончено, мы могли начать разговор.
– И как ты планируешь отметить день рождения? – спросил я.
– Пока не знаю, – задумалась Нина. – А что ты посоветуешь?
– Смотря что ты хочешь, – улыбнулся я.
– Вообще, я бы его отметила с мамой, но это невозможно. Не спрашивай, – пресекла она мой логичный вопрос. – С ней все в порядке. Просто невозможно. Пожалуй, я бы собралась с друзьями и отлично повеселилась.
– Бар или ресторан? – предположил я.
– Бар, однозначно бар. Точнее не так, – улыбнулась Нина и закрыла глаза. – Это серия баров. Такое паломничество в ночи, где конечная цель – бесконечное веселье. Будешь конфетку?
– Что? – опешил я от внезапного вопроса.
– Просто ты так быстро сделал заказ, что я решила, что ты страшно голоден, поэтому вот, – при этом Нина копалась в своей сумке и добыла из ее недр конфету в розовой обертке.
Я развернул ее и прочитал:
– «Мечта». Забавно, у меня такие бабушка любила, я давно таких не видел. Спасибо, – поблагодарил я и засунул конфету за щеку.
– Я их не то чтобы люблю, но знаешь, приятно носить с собой мечты, – хихикнула Нина и развернула вторую конфету. – Надеюсь, у них можно со своей едой.
Я огляделся по сторонам и уверенно заявил:
– С такой можно.
– Отлично, а то не хотелось бы так быстро покинуть такое прелестное место, – улыбнулась Нина и оглянулась вокруг, но я при этом поморщился. – Что-то не так?
– Отреставрировано так себе, но здание сохранено – и на том спасибо, – вздохнул я, вспомнив обмазанные штукатуркой фасады. – Знаешь, что самое страшное? Кто-то, да и теперь мы и не узнаем кто, залил подвалы здания бетоном.
– А что в этом страшного? – брови Нины поднялись.
Я даже как-то разочаровался от такого вопроса, но, в конце концов, она ничего не знала про дом, в котором находится, поэтому я продолжил:
– Это же не просто дом, а палаты XVIII века! Если внимательно посмотреть на карнизы и оконные проемы, как раз возле которого мы и сидим, только уже более нового, то становится ясно, что здание просто… «Мечта». В любом случае я рад, что о нем позаботились, ведь могли и снести.
– Ты точно не экскурсовод? – прищурилась Нина и облокотилась на столешницу. – Мне нужно заплатить за эту лекцию?
– Точно, – заверил ее я, хотя перспектива рассказа об улицах Москвы меня радовала.
– Ну а кто ты? – спросила она.
– Если коротко, то архитектор, – ответил я и отхлебнул коктейль, который принесли на удивление быстро.
– А если длинно? – улыбнулась Нина и подперла голову руками, показывая, что готова слушать.
Я редко рассказывал о своей работе, но мне было приятно, что она интересуется, поэтому я постарался объяснить как можно проще:
– Я тот архитектор-энтузиаст, который верит в то, что нашу страну можно так благоустроить, что даже небольшие города будут восхищать. Если ты думаешь, что я днями и ночами черчу что-то, то нет, я скорее менеджер: организовываю создание проектов благоустройства.
– Это интересно? – уточнила Нина.
– Интересен результат, а всякая бумажная работа не очень, – ответил честно я. – Самое классное то, что ты этот результат можешь потрогать, понимаешь?
– Понимаю, – улыбнулась Нина. – Я своих учеников потрогать не могу, меня бы за это засудили. А что ты делаешь в свободное время?