Лето перемен

Гутиеррес Татьяна

Я послушно выполняю, хотя уже все мои конечности мне отказывают. Я отчаянно цепляюсь пальцами ног за край, чтобы меня раньше Пам не унесло в пучину.

– Давай пока просто съедем, а потом я научу тебя подниматься на доску.

Если я пережила пение перед Антоном, то переживу и это.

Это я попискиваю? Мне кажется, я выпила половину этого бассейна.

– Вам придется доливать бассейн, большая его часть оказалась во мне, – произношу эти слова, задыхаясь от смеха. – Это было очень круто!

– В следующий раз закрывай рот, – Пам, похоже, довольна.

Да и я тоже. Это было неожиданно весело.

Остаток занятия я прошу Пам просто дать мне привыкнуть

к доске, и катаюсь, как ребенок. А когда выхожу на парковку, через которую надо прошлепать по направлению к автобусу, замечаю Рафа, прислонившегося к спортивной машине красного цвета. Крыша у авто откинута, отчего я решаю, что он собрался уезжать. Он мне машет рукой, на что я отвечаю таким же жестом.

– Я тебя жду.

Мои и без того круглые глаза становятся еще круглее.

– Это зачем?

– Хочу искупить свою вину, что бросил тебя на произвол судьбы, а вернее, Пам, и отвести домой.

– Да я на автобусе доеду, мне не удобно как- то.

– Давай, прыгай.

Я раздумываю с полсекунды и все же усаживаюсь на пассажирское сиденье. Вопреки расхожему мнению, что кабриолет – это круто, замечаю, что кожаное сиденье без крыши нагрелось до сотни градусов по Цельсию, и прожигает мой зад даже через плотную джинсу. И как только автомобиль трогается и выезжает на трассу, набирая скорость, в лицо начинает дуть ветер. К тому же я не слышу ни слова из того, что говорит Раф. Хотя, часть меня радуется, что поддерживать разговор физически трудно.

А еще я украдкой бросаю взгляд на сильные руки, крепко сжимающие руль. На тыльной стороне руки витиеватым шрифтом набита тату. Хочу спросить, что именно написано, но никак не решаюсь. Вдруг это слишком личное? Я иногда впадаю в ступор от простых вещей. Словно мне пленкой рот кто заклеивает.

– Было очень круто – кататься на досках, – перекрикивая ветер и пересиливая себя, нарушаю тишину.

Раф улыбается, и на его щеке вырисовывается очень милая ямочка.

– Это затягивает. Как только ты возьмешь волну, считай, она тебя навсегда к себе привяжет.

– Ого, и давно ты катаешься?

– Лет с пятнадцати. Но все же скейт люблю больше. С ним проще. Взял в руки и пошел. Никаких тебе гидрокостюмов, тасканий доски, заплывов и ожиданий волны. Тем более, в Черном море нет волны. А на скейт встал и поехал.

– Вот здесь надо повернуть на Яна Фабрициуса.

Раф кивает, и включает поворотник. И я замечаю, что уже достаточно комфортно чувствую себя в его компании. Дальше наш разговор в основном состоит из повернуть здесь, аккуратнее там, так как дороги в Сочи – это бесплатные аттракционы. Особенно страшны поездки по узким улочкам на нагруженных автобусах. Они несутся, втискиваясь в повороты, созданные не для их габаритов, мотая пассажиров по всему салону. Если же в автобусе открыты окна, то от них стоит держаться как можно дальше, в меру своих возможностей – как позволят потные тела отдыхающих на море. Так как в особо узких местах в эти окна начинают хлестать ветки. И сейчас я рада, что мне удалось прокатиться с ветерком. И без веток.

У подъезда к нашему участку Раф глушит мотор и поворачивается ко мне. Его глаза внимательно смотрят на меня, и внутри меня все переворачивается. Так на меня еще никто никогда не смотрел. Это взгляд мужчины. Проникновенный взгляд. Мне безумно хочется провести рукой по его щеке, покрытой едва заметной щетиной. Хочется, чтобы он притянул меня к себе, и нежно поцеловал.

С Антоном мне все равно ничего не светит. Я мысленно ругаю себя за то, что сейчас думаю о нем. Антон считает меня ненормальной, годной только

для того, чтобы развлекать его, словно клоун. Да и потом он ясно выразился – девушка для него сейчас помеха.

Я нервно облизываю губы, и это не ускользает от взгляда Рафа. Я хочу романтических приключений. Я до боли в животе хочу нежности.

– Я…пойду?

– Нет, – отвечает он мне слегка хрипловатым голосом, и берет за руку, потихоньку притягивая к себе.

– Рива? Рива, ты уже вернулась?

– Черт, – ругаюсь себе под нос, и слышу глухой вздох негодования Рафа.

– Я…Я иду, – кричу я.

Как же мне хочется остаться! Но момент разрушен. И если я поцелую парня на глазах у бабули, то с чердака нашего дома раздастся пулеметная дробь. Так что ради здоровья и благополучия всех присутствующих, я медленно удаляюсь, шепотом поблагодарив Рафа за поездку, и мысленно – папу за курсы серфинга. Я бы подпрыгнула от избытка адреналина, но боюсь, это будет чересчур.

Глава шестнадцатая

Антон

Утренней пробежки оказывается недостаточно. Обычно я бегаю минимум пять километров по шесть минут на километр. Но я уже пробежал пять, и не чувствую себя уставшим. Голос в наушниках призывает меня не останавливаться, и поднажать. А я лишь ухмыляюсь. Наверное, не мой уровень. Я останавливаюсь, и меняю настройки в своем фитнес радио, в котором на песни накладываются подбадривающие голоса тренеров. Ну, мол, быстрее, ты это можешь, еще две минутки, или наоборот, давай сбавим обороты и на тридцать секунд сменим бег на ходьбу. Еще километр, и можно обойтись без заплыва – решаю я. Конечно, я сачкую. Не настроен я сегодня лезть в воду, расталкивая отдыхающих дам пенсионного возраста. Мне нужен мой бассейн.

Невольно вспоминаю вчерашнюю пробежку и усмехаюсь. Тренировкой ходьбу, конечно, назвать нельзя. Но мне было чертовски весело наблюдать, как несчастные триста метров выжали из Ривы последние соки. Завтра непременно зайду за ней. И пусть тренировка пропадет, зато я весело проведу время.

Прошлой осенью я иногда бегал с Лаурой. Девчонка с мотором. С ней мы на одной волне. Бегаем в ногу, и подолгу. Я осаживаю себя – «бегали». Может, наш разрыв тронул меня чуть больше, чем мне хочется думать? Она обладает эталонной красотой. Высокая, с идеальными формами, и черными глазами миндалевидной формы, она – совершенная противоположность Ривы. Ее пальцы всегда с маникюром, у Ривы же измазаны какой- то краской, или что это было – гудрон? Что она с ним только делала? Каждая мышца Лауры – это результат многочасовых занятий в дорогом фитнес клубе, где уже в прошлом году она стала тренером. Молодец, малышка. Рива же чуть не умерла от физического усилия. А еще при всей красоте Лауры я никогда не видел ее без безупречного макияжа. Она следит за собой, и знает себе цену. Да и в общем, Лаура – вполне себе взрослая женщина, а моя новая знакомая – совсем еще девчонка, хотя, разница у них не больше года. Рива только и делает, что смеется над собой. Довольно- таки забавно, надо признать.

Почему я вдруг сравниваю их? С одной я расстался в мыслях еще в конце января, когда отец, обезумев от моей неуправляемости и моего неуважения к дедам, как щенка за шкирку вернул меня в Москву. А я сразу знал, что эксперимент с проживанием в Сочи провалится. С другой я даже представить не могу себя рядом. Она как из параллельного мира. Она не похожа на девушек, с которыми я встречаюсь. Да и в общем, не в моем вкусе. Она из тех, кого можно занести в список домашних девочек, во всем слушающихся старших. А мне нравятся девочки – бунтарки.