Лето Преисподне
Шрифт:
Несмотря на то, что в будущем у Сени никогда не проявлялись так называемые панические атаки, память о «смещениях» полностью его никогда не оставляла, и самые страшные моменты ужаса в жизни он перенес не когда кувыркался в автомобиле во время аварии с другом и не когда банда гопников пыталась догнать и пырнуть (или на что там вообще способны настоящие гопники), а именно в минуты обострения памяти о смещении глыб реальности.
Ну и конечно, не обходилось без различных форм, иногда даже вполне антропоморфных, с которыми Сеня встречался на протяжении детства, но с которыми ни ужиться, ни подружиться так и не смог.
Ну и конечно же, экстрасенсы! Не те, которые десяток лет назад гремели по дециметровым телеканалам, а настоящие. Чувак, Конспировский и Джинна. Бабушка Сени ставила перед телевизором воду, которую заряжал Чувак, Конспировский заставлял дрыгаться в пароксизме целые стадионы бабок, но Сеня видел, как и что, на самом деле происходит… Почему с уходом Ельцина экстрасенсы также ушли с телеэкранов, Сеня не знал, да и анализировать не брался, с другой стороны, слишком очевидным было обращение руководства страны к православию, так что Конспировскому в новой реальности места уже не было…
Если вы спросите, как молодому человеку с тонкой душевной организацией во всех смыслах удалось завязать с миром потустороннего, то нам нужно будет всего лишь сложить два и два.
Начнем с того, что, постепенно подрастая, Сеня начал догадываться, что для того, чтобы избежать участи Ванги и других настоящих экстрасенсов, нужно просто выбрать свою сторону. И Сеня выбрал материализм, тем более что это было несложно сделать в постсоветское время. Сеня решил, что просто перестанет верить во все, что и без того знал. Закроет в своем сознании двери для тонких миров, духов и колдунов, гадалок и прочий потусторонних вещей. Уже в сознательном возрасте, не раз, в минуту слабости, депрессии и вообще потери жизненных ориентиров он обращался: один раз к гадалке, один – к экстрасенсу и несколько раз к знатокам восточной медицины. И каждый раз после «сеансов» он с облегчением выдыхал: ни гадалка, ни астролог, ни кто-либо другой, не смогли ни выявить, ни повлиять по-настоящему на Сенину судьбу, иными словами, все эти люди и их возможные способности работали с Сеней как с нормальным человеком…
И это только радовало…
Первое июня 96-го, день защиты детей, Сеня запомнил на всю жизнь. В тот день он впервые по-настоящему нажрался. Пили втроем. Он, Женя и Вася. Вася потом сторчался и умер от передоза, Женя выплыл и, возможно, воспитывает детей. Впрочем, для взрослого Сени оба этих ребенка из детства были уже одинаково мертвы…
Пили «Клюковку», кажется, по десять или тринадцать рублей за боттл. Вроде, до кризиса 98-го цены были именно такими. Тогда Сеня в последний раз видел духа. Семен бегал по лужам, брызгался, орал. На жаре его размазало чуть более чем полностью. Затем он валялся на лавочке рядом со столиком для домино, и ехидный Женя спросил, сколько человек идет через двор. Сеня видел три тени. Потом Женя смеялся, говорил, что мужик шел один, и он, походу, у Сени троился.
А мужик действительно был один, но он не троился, а двоился. А третьим, кто шел рядом с ним, был тот самый алкогольный демон, который вышел из своего царства, чтобы приоткрыть створку в шумный и безалаберный мир алкогольных излияний для нового адепта… И вот прошло двадцать пять лет, и накануне своего тридцативосьмилетия Сеня вынужденно, из-за болезни, бросил пить.
Складываем два и два и понимаем, что теперь все вернулось, и вернулось в сухом и теплом январе.
Июнь.
Выйдя от Мартова, Сеня решил прогуляться обратно до КПП и уже оттуда вызвать такси, благо телефон более-менее держал зарядку. Квантин шагал рядом. Он распахнул свою красную олимпийку, под ней была модная майка с V-образным вырезом и дурацким логотипом Supreme.
– Ну что, – спросил Квантин. – Потрогал его за вымя?
– Вроде нормальный мужик, адекватный.
– Приятно слышать. Но он – убийца. И тебя убьет, если что-то заподозрит. А если убьет тебя, мне придется искать новые выходы. Так что мой долг – защитить тебя.
– Предлагаешь соскочить?
– Нет конечно! Не забывай, все ниточки привели сюда! Впрочем…
Квантин прыгнул вперед и взял Сеню за плечи. На его джастинбиберовском личике отразилось что-то похожее на заботу:
– Чувак, эй! Я с тобой, я тебя не брошу!
– Да я как-то и не сомневался. Если что, Анна поможет…
– Не забывай, что он дал тебе шмотки с жучками. Там может быть все что угодно – трекеры, микрофоны…
– Предлагаешь уйти в конспирацию?
– Ни-ни. Пусть увидит Анну и увидит часть твоего мира. Просто не свети пока всем остальным…
Дома они распрощались. Квантин ушел по каким-то своим делам, которые Сеню обычно не очень интересовали. В конце концов, чем вообще может заниматься в Москве бесплотный дух, мелкий бес, чудом проскочивший между заградотрядами церковной сетки… Удивительно, как его вообще до сих пор не выкинуло обратно…
Ну, в любом случае в квартиру Сени Квантин заявлялся крайне редко, поскольку это было сопряжено для него с определенным риском.
Сеня бродил по квартире в волнении, не зная, чем заняться. То ли постучаться к Бабушке, то ли начать использовать данные Мартовым гаджеты. Прервал его от тяжких раздумий Тема, который вернулся из магазина.
Они обнялись.
Странно, но с тех пор, как этот парень появился в его жизни, Сеня все больше к нему привязывался. Ему казалось, что между ними крепнет какая-то сложная социальная связь, как в аниме-сериале или в jRPG вроде «Персоны». Если вы заподозрите, что между Темой и Сеней могло быть что-то сексуальное, то я вас разочарую. Нет, конечно, был такой мыслитель от психологии Отто Вейнингер, который ненавидел женщин и евреев, а в итоге повесился, не дожив до двадцати пяти. Он заявлял, что дружеская связь между мужчинами в основе своей таит сексуальное влечение, иными словами, если ты дружишь с мужиком, значит ты его тайно хочешь и он тебя возбуждает…
Если с таких позиций подходить к дружбе между Сеней и Темой, то, пожалуй, да, было в ней что-то гомосексуальное. Но не думаю, что подобный подход выдержит серьезную критику.
– Как прошло? – спросил Тема с участием. Он всегда поражал Сеню своей эмпатичностью, которой у самого Сени в избытке никогда не было.
– Спасибо, брат, неплохо.
– Тебя взяли?
– Да.
– И это значит?..
– Да.
Они оба улыбнулись.
– Ты готовишь сегодня или я? – спросил Сеня.