Лето Святого Мартина
Шрифт:
— Да, — оборвал его Трессан и, повернувшись, позвал сержанта. — Это уже моя забота.
И он заявил месье Гоберу:
— Я господин сенешал Дофинэ.
— Какая удача, что я встретил вас, — ответил Гобер и поклонился. — Я не мог бы передать дело в лучшие руки.
Однако Трессан, не обращая на него внимания, уже отдавал приказ сержанту спешить со своими солдатами к полям Капуцинов. Но тут неожиданно вмешался Рабек.
— Нет-нет, месье сенешал, — в смятении повторил он, чувствуя надвигающуюся опасность и помня о своем поручении. — Эти люди должны находиться здесь, чтобы охранять мадемуазель де Ла Воврэ. Пусть они останутся, а я сам отправлюсь к месье де Гарнашу.
Сенешал презрительно посмотрел на него, выпятив губу.
— Вы отправитесь? — переспросил он. — А что вы сможете там сделать один? Кто вы вообще?
— Я слуга месье де Гарнаша.
— Лакей? Фа! — и Трессан отвернулся и повторил свои приказания, как будто Рабека и вовсе не существовало: — На поля Капуцинов! В галоп, Помье! Я пошлю еще людей вслед за вами.
Сержант поднялся в стременах и отдал приказ. Солдаты засуетились и умчались. Лишь эхо топота копыт пронеслось по узкой улочке.
Рабек вцепился в руку сенешала.
— Остановите их, месье! — от возбуждения его голос почти сорвался на крик. — Остановите их! Тут какая-то ловушка, какой-то обман.
— Остановить их? — откликнулся сенешал. — Вы сошли с ума!
Он стряхнул удерживающую его руку Рабека и, оставив его, вновь пересек улицу своей медлительной тяжеловесной походкой, собираясь, без сомнения, исполнить свое обещание и послать еще солдат на место беспорядков.
Рабек сердито и горько выругался; его досада имела две совершенно разные причины. С одной стороны, беспокойство и любовь к своему господину побуждали его не мешкая мчаться на помощь, но, поскольку Трессан отправил туда солдат, Рабек не мог оставить мадемуазель де Ла Воврэ вовсе без охраны. Мысль о том, что может с ней случиться, если Гарнаш не вернется вообще, пока не приходила ему в голову. С другой стороны, инстинктивные и все растущие подозрения относительно господина Гобера, входившего в этот момент в гостиницу, внушили ему мысль, что толстый сенешал был одурачен нелепой басней и удалил солдат оттуда, где они могли вскоре оказаться крайне необходимы.
Снедаемый страхом, беспокойством и недоверием, в совершенном упадке духа, Рабек медленно последовал за господином Гобером. Но едва он переступил порог общей комнаты, его взору предстала картина, заставившая слугу на мгновение застыть, и все сомнения мгновенно сменились уверенностью.
Он обнаружил там с полдюжины субъектов бандитской наружности, вооруженных с головы до ног, всем своим видом и экипировкой очень напоминавших молодчиков, которые им вчера препятствовали в замке Кондильяк. Как они сюда попали? Оставалось только предположить, что они пробрались через конюшню, иначе он бы заметил их приближение. Сейчас они собрались на другом конце длинного низкого помещения, около двери, ведущей во внутренние комнаты гостиницы. Тут же находился наблюдавший за ними хозяин гостиницы, и во взгляде его сквозило беспокойство.
Но более всего Рабека обеспокоило то, что человек, называвший себя Гобером, разговаривал с юношей, в котором он узнал Мариуса де Кондильяка.
И когда Рабек остановился на пороге, до него донеслись слова Мариуса:
— Пусть ей скажут, что месье де Гарнаш хочет, чтобы она спустилась.
Услышав это, Рабек шагнул к ним с видом, ясно говорящим о его намерениях. Гобер при его приближении обернулся и улыбнулся. Мариус метнул взгляд вверх и сделал знак своим людям. Двое из них сразу же исчезли за дверью, которую охраняли, но прежде чем она закрылась, Рабек заметил, что они направились к лестнице. Оставшиеся четверо встали плечом к плечу в дверях, очевидно намереваясь заблокировать проход. Гобер, за которым по пятам следовал Мариус, отступил в сторону, приблизился к хозяину и остановился перед ним, зловещая улыбка кривила его бледное ястребиное лицо. Рабек не смог разобрать, о чем говорили Гобер и Мариус, но он отчетливо услышал ответ хозяина, сопровождаемый вежливым поклоном в сторону Мариуса.
— Хорошо, месье де Кондильяк. Я не стану вмешиваться в ваши дела ни за что на свете. Я буду глух и слеп. Мариус принял это подобострастное заявление с усметкой, и Рабек, наконец стряхнув с себя оцепенение, смело прошел вперед, к дверному проему, заграждаемому опасным живым барьером.
— Позвольте, господа, — сказал он и попытался оттолкнуть одного из них в сторону.
— Сюда нельзя, месье, — услышал он вежливый, но твердый ответ.
Рабек остановился, сжимая и разжимая кулаки и дрожа от гнева. В этот момент он посылал самые жаркие проклятия Трессану и его дурацкой привычке соваться не в свои дела.
Если бы только его солдаты были здесь, они бы легко справились с этими оборванцами. А сейчас, когда господин Гарнаш был мертв или, по крайней мере, отсутствовал, все казалось бесполезным.
Он мог бы сказать себе, что, если Гарнаш убит, его собственные действия не имеют большого значения, поскольку, в конце концов, маркиз наверняка поступит с мадемуазель де Ла Воврэ по своему усмотрению. Но размышлять об этом Рабеку было некогда. Он отступил назад и обнажил шпагу.
— Дайте мне пройти! — прокричал он.
Но в то же самое мгновение раздался мягкий, скользящий звук еще одной выхваченной шпаги, и Рабеку пришлось повернуться, чтобы встретить нападение господина Гобера.
— Грязный предатель! — вскричал рассерженный слуга, и это было все, на что хватило его порыва.
Стальные руки обхватили его сзади. Шпагу вырвали из рук. Его отшвырнули, он тяжело упал и распластался в углу, прижатый к полу одним из головорезов, который устроился у него на спине. Дверь открылась, и несчастный Рабек застонал от бессильной ярости, видя, как мадемуазель де Ла Воврэ остановилась на пороге и побледнела при виде господина Кондильяка, низко поклонившегося ей.
Мгновение она стояла между двух негодяев, которые были посланы за ней, и, обежав взглядом комнату, обнаружила Рабека в его плачевном полузадохнувшемся состоянии.
— Где… где месье де Гарнаш? — запинаясь, спросила она.
— Он там, где рано или поздно оказываются все, кто идет против воли Кондильяков, — важно сказал Мариус. — От него избавились.
— Он мертв, вы хотите сказать? — вскричала она.
— Думаю, в настоящий момент это вполне вероятно, — улыбнулся он. — Итак, вы видите, мадемуазель, поскольку опекун, назначенный вам королевой… м-м… оставил вас, вы поступите благоразумно, вернувшись под кров моей матери. Позвольте заверить вас в том, что мы будем рады приветствовать ваше возвращение. Мы не виним никого, кроме Гарнаша, во всем, что с вами произошло, а он уже поплатился за ту дерзость, с которой похитил вас.
Она в отчаянии отвернулась от этого язвительного джентльмена и попыталась апеллировать к хозяину, будто ей мог помочь тот, кто не мог помочь себе сам.
— Месье хозяин… — начала она, но Мариус резко оборвал ее.
— Выведите ее через ту дверь, — сказал он, указывая в сторону коридора под лестницей. — В повозку. Поторопитесь.
Девушка попыталась сопротивляться, но ее потащили на задний двор; заторопились и остальные. Последним уходил Гобер.
— Немного погодя догоняй нас, — бросил он человеку, склонившемуся над Рабеком, и с этими словами исчез.