Летопись Океана
Шрифт:
– Это твоя птица? – восхитился Макс, как зачарованный глядя на изумрудно-синюю с вкраплениями сверкающего на солнце золота окраску крупного павлина с огромным, бесконечным хвостом-веером. В клюве у него была зажата большая роза, но не такая, как в саду Изумруд, а совершенно противоположная: с тёмно-зелёным стеблем и ярко-красным цветком. Увидев Макса и услышав его слова, павлин выронил розу на траву и заверещал высоким птичьим голосом:
– Тр-р-ревога-а-а! Чужа-а-ак!
И угрожающе захлопал крыльями и затряс хвостом-веером.
– Тихо, тихо, – засмеялась Изумруд, спускаясь с крыльца
Павлин смерил Макса недоверчивым взглядом, наклонил голову на бок и ответил:
– Все розы мира недостойны твоей изумрудной красоты. Я подожду в домике.
И, важно помахивая хвостом, павлин поднялся на крыльцо и прошёл мимо Макса в дом.
– Конечно, это не «моя птица», – улыбнулась Изумруд Максу, на лице которого застыло удивление. – Животные в графстве Океан, как и в других, не принадлежать людям. Не могут им принадлежать, потому что этого не было в планах природы. Но быть друзьями, компаньонами, собеседниками – могут.
– Он твой друг? – понял Макс, подумав, что это уже третье говорящее животное в графстве Океан, которое он встретил. Может быть, и та колибри действительно что-то ему шепнула…
– Наверное, – ответила Изумруд, поднося алую розу к лицу и вдыхая её аромат. – Представляешь, он единственный павлин в нашем графстве! Он рассказывал, что очень долго искал себе подругу, но за пределы графства Океан выйти так и не решился, а никого похожего здесь так и не нашёл. Но зато набрёл на мой изумрудный сад и домик, ну и встретил меня… Мне кажется, он увидел во мне родственную изумрудную душу, – рассмеялась Изумруд. – Иногда он капризный и обидчивый, но в целом – хороший. Мы уже привыкли друг к другу, но он, как же это называется… Интроверт, вот! Поэтому он заходит только раз в неделю. Зато мы болтаем в своё удовольствие на неделю вперёд.
– Я тоже интроверт, – ляпнул Макс. – По крайней мере, мама так часто говорит. – Когда он спросил у мамы, что это значит, она объяснила: это человек, который любит уединение и спокойствие, часто одиночество, который черпает энергию из себя, а не из окружающего мира, для которого его размышления, фантазии, рассуждения гораздо важнее, чем реальные события (Макс мог часами, днями, неделями играть в свои выдуманные миры, вдохновившись сказками и необычными историями, не обращая внимания ни на что, выстраивать, лёжа на кровати, в своей голове целые эпопеи фантастических приключений, проживать множество увлекательных жизней сразу в дополнение к своей скучной обычной).
– А я вот нет, – улыбнулась Изумруд. – Кстати, половина оладушек для него. Первый раз он попробовал их из любопытства, ну а потом…
– Понятно, – кивнул Макс. – А роза?
– О, роза… Видишь, какие растут у меня? – обвела Изумруд рукой свой сад. – Какой бы сорт роз я ни посадила, всегда вырастают одинаковые: изумрудные с белыми стеблями. А я так люблю розы! Особенно новые… Такой вот у меня ещё не было.
– Здорово! А ещё, – всё-таки сказал Макс, – по дороге сюда я встретил маленькую колибри, и мне показалось, что она мне что-то сказала…
– А, ну да, – отозвалась Изумруд. – Это Бри. Она присматривает за графской семьёй: облетает жилища графини, Авроры и Сириуса, чтобы удостовериться, что с ними всё в порядке. Иногда помогает, если видит, что нужна помощь, но они стараются её ни о чём не просить, потому что она очень маленькая и хрупкая. В общем, она их семейный хранитель и смотритель. Если с кем-то из них что-то случится, она мигом домчит эту весть до остальных и молниеносно созовёт подмогу. И да, колибри Бри, конечно, тоже говорящая, – добавила она.
– Как же у вас тут классно! – воскликнул Макс.
– Ага, – улыбнулась Изумруд. – Ну что, пора покормить не моего павлина-интроверта. А тебе – к Авроре и Терцию. Думаю, они где-нибудь за поворотом, – сказала она. – Передавай спасибо и привет. Может быть, ещё увидимся, чужеземец.
Макс тоже улыбнулся и кивнул. Спустился по ступенькам, махнул в ответ рукой на прощание и зашагал к повороту. Аврора с Терцием и правда были неподалёку, что-то бурно обсуждая. Завидев Макса, они позвали его к себе, и он довольно быстро их догнал.
– Ну что, познакомился? – спросила Аврора.
Макс кивнул.
– Она просила передать, что не обиделась, а ещё спасибо и привет, – старательно вспомнил он. – И ещё я видел огромного красивого говорящего павлина!
Аврора с Терцием рассмеялись.
– Я люблю её, – сказала Аврора, – но иногда она бывает слишком уж болтливой. Особенно я от этого устаю, когда она начинает говорить про Сириуса. Решила, не стоит сегодня тратить время, нам ещё долго идти. Она хорошая, да? На обратном пути я обязательно к ней зайду. А павлин – красавец, это да. Я сама обомлела, когда его в первый раз увидела.
Макс улыбнулся:
– Вот, значит, как!
Аврора пожала плечами и снова ступила на мозаичную дорожку.
– Идём, а то уже скоро вечер. Не хотелось бы, чтобы темнота застала нас врасплох.
Но именно это и произошло. Через полчаса совсем стемнело, и дальше идти было неудобно. К тому же они устали.
– Переночуем в Гостевом домике, – сказала Аврора.
– Да, хотел предложить то же самое, – кивнул Терций. – Вон он, недалеко.
– Чей он? – поинтересовался Макс.
– Да ничей. Общий. Он для гостей. Если ты прошёл длинный путь, устал или хочешь переночевать, домик примет тебя под свою крышу. И если ты будешь с ним вежлив и аккуратен, то в ответ гарантированно хорошо в нём отдохнёшь и выспишься.
– Поэтому сейчас мы пойдём именно туда, – кивнула Аврора.
Гостевой домик оказался простым, чем-то похожим на Аврорин, только с голубой крышей, небольшим и уютным, со светлыми занавесками на окнах и мягким ковром на полу. В общем, ничем особенным не примечательный домик, если бы не одно обстоятельство: уборка в нём происходила сама по себе. Если гости были чистоплотны, не шумели и старились не мусорить, то простыни менялись сами, посуда мылась сама, пол подметался сам и даже питьевая вода в графине появлялась сама по себе. Макс мечтал бы жить в таком домике, им с мамой приходилось делать всё это самим, но Аврора сказала, что жить в таких домиках вредно – можно очень быстро облениться.