Летучий самозванец

Донцова Дарья

— И при всем этом я видела ангела! Не верите?

— Как он выглядел? — спросила я.

Алина развела руки в стороны:

— Очень худой, лицо длинное, с бородой, волосы падают на плечи, тело укутано в белый хитон, сзади два крыла, что на ногах — не заметила, материя ниспадала до земли.

— Это мог быть ктото из жителей Козловска, — сказала я. — Человек не уехал из зоны отчуждения, остался в родном доме, живет в изоляции, одежда истрепалась.

Бортникова обхватила себя руками за плечи:

— И у него крылья отросли? Я не кликуша, которая бьется в истерике на сеансе у медиума, а медик с соответствующим

образованием. Но ангела я видела!

— Линочка, душенька, тебе требуется отдых, — попыталась купировать ситуацию Аня. — Нельзя работать сутками, расслабься, позагорай на палубе.

— Он был, он не плод моей больной фантазии! — повысила голос Бортникова.

— Хорошо, хорошо, — закивала Манана.

— Над головой у него светился нимб, — выдала следующую порцию воспоминаний диетолог. — А главное… он знал про Дениса! Ладно, будь повашему, я столкнулась с аборигеном, у которого нет бритвы и денег на рубашку с брюками, перья к лопаткам он прикрепил ради смеха, где взял и как пристроил светящийся круг над головой — не знаю. Но почему он в курсе моих личных дел?

Я схватила Юру под столом за руку. Хороший вопрос: разумного ответа на него не найти.

— Алина, попытайся рассказать все спокойно, — попросил Леонид, — без эмоций, просто изложи факты.

— Давно пытаюсь это сделать, но вы мне не даете, — укорила всех диетолог. — Перебиваете.

— Ты встретила ангела. Что он сказал? — спросил Василий Олегович.

Бортникова скрестила руки на груди.

— Сначала передал привет от Дениса, а затем протянул коробку, вон ту, что стоит на столе, и заявил: «Денис мечтает о встрече с матерью, мальчик в раю, там обитают невинные души. Он каждый день молится за маму, надеется, что его обращение к ГОСПОДУ поможет твоей душе попасть в сады бессмертия. Но, увы, ты слишком погрязла в грехах. Если хочешь переместиться со временем к сыну, то посвяти свою дальнейшую жизнь праведным делам. Чтобы замолить тобой содеянное, понадобится не одно десятилетие, поэтому Денис решил тебе помочь. В этой укладке лежат дозы «омолодителя», съешь одну и обретешь крепкое здоровье на долгие годы. Денис не имеет права вмешиваться в земные дела, но он готов на все, чтобы мама, в конце концов, оказалась рядом. Я лишь передаю тебе послание от сына. Для собственных нужд тебе хватит одной пилюли, а в коробке их много. Раздай остальные достойным людям, но помни: те, кто употребит лекарство, проживут на земле очень долго, а это не всегда во благо!»

Все уперлись взглядами в коробку.

— Это смахивает на бред, — высказался Юра.

Я тоже не удержалась от критического замечания:

— Нелогично выходит. Если мальчик мечтает увидеть мать, то почему он посылает ей средство для рекордного продления жизни? Откладывает свидание?

Юра довольно сильно пнул меня под столом, я ойкнула, а Манана торжественно произнесла:

— У вечности свои законы, сто лет там секунда. Денис хочет, чтобы мать очутилась с ним в раю, Алине необходимо время для замаливания грехов, если она умрет до того, как очистит душу, то окажется в аду. Вот тогда им никогда не встретиться.

Леонид взял со стола бокал вина, сделал большой глоток и поднял руку:

— Дайте слово ученому! Жара, стресс, испытанный Алиной при сообщении про карантин, — все вместе дало эффект галлюцинации!

— Мама! Красивая

коробочка, — заверещала Тина, — можно посмотреть? Дай!

— Если ангел — фантом, то откуда здесь этот железный бокс? — спросил Никита Редька.

— Дай! Дай! Дай! — монотонно повторяла девушка, пытаясь дотянуться до середины стола.

Алина выпрямилась:

— Слушайте. Денис умирал долго. Я надеялась, что найду мощное средство, панацею и сын проживет еще пару лет, а за это время наука шагнет вперед, создаст волшебное лекарство.

— Бедняжка, — прошептала Манана, — как я тебя понимаю.

— Довольно часто рассеянный склероз удается загнать в стадию ремиссии, — всхлипнула Алина, — но наш случай оказался злым. Сначала у Дени упало зрение, начались проблемы с ногами, руками, потом появилась инвалидная коляска, и, в конце концов, мальчик слег окончательно.

— Ужасно! — прошептала Манана.

Алина округлила глаза:

— Что ты знаешь об ужасе? Да, у тебя не совсем нормальная дочь, но Тина ходит, ест, смотрит телевизор, сама одевается. Ну, не получит она диплом об окончании университета, и фиг с ним! У тебя не кошмар, а вариант нормы. Денис же лежал пластом, одни глаза двигались.

— Для такого больного смерть — избавление от мучений, — растерянно обронила Аня. — Простите, пожалуйста, это случайно вырвалось.

— И никто из врачей не мог сказать, когда Денис меня покинет, — звенящим голосом перебила ее диетолог. — Я потеряла надежду, осталась лишь безысходность, каждое утро я спрашивала себя: может, это случится сегодня? Тридцать первого декабря я села к Дене на кровать и спросила: «Котенька, Дед Мороз принес тебе подарки, но, может, ты хочешь чегото особенного?»

Странно обращаться к полностью парализованному и душевно умершему человеку. Денис давно не общался со мной. Доктора утверждали: он не способен оценивать действительность адекватно. Я все равно вела с Деней беседы, не надеясь на ответ. Мальчик обычно не реагировал. Но в тот день он вдруг посмотрел на меня так пронзительно остро, с мольбой. И я поняла его невысказанное желание. Взяла морфий…

— Нет, — затрясла головой Манана, — не рассказывай! Не надо!

— Мама! Мама! Конфетки! Красивые! — нудила Тина, но присутствующие не обращали на нее ни малейшего внимания.

Василий Олегович схватился за грудь.

— Лина! Ты никогда не рассказывала о… о… о…

— О том, что убила Дениса? — с вызовом вскинула голову диетолог.

— Мы друзья, — залепетала Катя. — Могли тебе помочь.

— Чем? — огрызнулась Бортникова. — Как? «Давай поговорим об этом?» Нет, милочка, такое не обсуждают. Ангел знал о моем поступке, он прямо мне сказал: «Денис очень благодарен вам за принятое нелегкое решение». Вот почему я поверила в посланца с небес. Никто понятия не имел о той ампуле!

Катя уронила на пол бокал, тонкое стекло разбилось, но ни один из присутствующих не пошевелился. Алина встала.

— Вот какой грех мне следует замолить, вот какой багаж не позволит нам с сыном остаться навечно вместе, вот почему он нашел способ помочь матери, вот почему я, циник и агностик, стихийно превратилась в человека верующего. Даже если «омолодитель» подарит мне тысячу лет жизни в муках раскаяния, я проглочу его, потому что теперь знаю: там, за могилой, начинается иная реальность, где меня ждет мой сын!